Девушка без недостатков

— Да, Лиза. Тебе нравится? Газетный снимок, конечно же, не отражает всех ее достоинств.

— Но я видела ее! И совсем не в доме хирурга.

— А где же?

— Где ты ее видела, Лиза?

— В коттедже одного моего знакомого слышно пробормотала Лиза, понимая, что разгадка рядом.

— Ха-ха, — развеселился Андрей. — Следовательно, твой знакомый живет в доме Моржака. Вот ведь, смотри. На фотографии. Гостиная коттеджа. Вот картина. Вот хирург.

— Интервью у Васи брали перед отъездом в Америку. Он с семьей уехал в Чикаго на полгода, по обмену. А коттедж у него в Сосновом. Номер двенадцать. Я был в гостях…

— Да, Сосновое. Двенадцатый коттедж, — заторможенно повторила Лиза. — Тогда кто же он? Кто?! Она уперла локти в стол, лоб — в ладони и замерла.

— О ком ты спрашиваешь, Лиза?

Но Лиза не ответила. Мужчины переглянулись и пожали плечами. Девушки — их всегда так трудно понять!

— Во! Блинчики «Морозко» с мясом! Лучше возьмем палтуса.

— Куриная грудка с грибами. Жарится десять минут.

— Не хочу я грудку, Здоровякин!

Парни нависли над холодильником в супермаркете и рылись в его недрах, как хирурги в животе оперируемого пациента, опустив руки по локоть в месиво ледяных пакетов и коробок. В одиннадцать вечера по дороге домой они вспомнили, что жрать им практически нечего. В отеле, где они встретились с Анн-Мари (та в прострации сидела у бассейна, наполненного пронзительно голубой бликующей водой. В одной руке мадам держала фужер в виде перевернутого конуса, наполненный сухим мартини, в другой — зубочистку с нанизанными на нее оливками), парни немного выпили за компанию. И это только усилило голод.

К счастью, супермаркет работал до часу ночи. Нагружая тележку, злобный гном Валдаев оглашал пространство мыслями вслух, как бы ни к кому не обращаясь. Противным голосом он гундел, что есть особая категория людей, сожительство с которыми делает практически невозможным иметь в доме хотя бы минимальный запас еды. Хотя бы на одну кормежку, на один прием пищи! Ну, не в состоянии эти прожорливые, бездонные млекопитающие соседствовать с сосисками или колбасой — они считают прямым долгом истребить все съедобное в радиусе километра вокруг себя!

— Ты о ком? — искренне удивился Здоровякин. — Не обо мне ли?

— Конечно, не о тебе!

— Я ем как птичка, — обиделся Здоровякин.

— Мамонтоподобная птичка! О, смотри-ка, мозаика! Я возьму.

В рядах с игрушками Александр прихватил заводного мышонка (для котят Пульсатиллы) и мозаику-пазл из 1500 элементов (для Лизы).

— Детский сад какой-то, вздохнул Здоровякин. — Куда уходят наши деньги!

Странно, что Саша вспомнил о Лизе. Последние дни образ прелестной синьориты почти полностью выветрился из его головы, уступив место более сильным и острым впечатлениям. Да, иногда мелькало что-то светлое и нежное перед его глазами, и тогда Валдаев мечтательно улыбался. Да, думал он, надо бы вплотную заняться милым ребенком, цветов, что ли, купить, сводить в кино, в картинную галерею, пригласить в гости… стоп, в гости нельзя, там Здоровякин… снять номер в отеле… надо, надо. Но все как-то недосуг…

… Илья орудовал на кухне в переднике и с тефлоновой лопаткой в руке. Он давал сеанс одновременной игры на трех досках, вернее, сковородках: жарилась рыба в золотистой корочке, взрывались капельки раскаленного жира на котлетах, пыхтела разноцветная гавайская смесь. Призывный вопль Валдаева прозвучал некстати — Илья переворачивал котлету и одновременно собирался ответить на звонок мобильника.

— Скорее сюда! — кричал из комнаты Валдаев.

— Алло, — спокойно сказал в трубку Илья. Бежать к другу он не торопился.

— Ну, и что вы об этом думаете? — спросила трубка. Это был Вадик, представитель многочисленной популяции под названием «добрые знакомые Валдаева и Здоровякина».

— О чем, Вадим?

— Вы телевизор сегодня не смотрели?

— Как-то не было времени. Сашка вроде бы сейчас смотрит.

— Так и ты посмотри. На Америку сбросили ядерную бомбу!

Вадик немного преувеличил. Лопатка вместе с котлетой выскользнула из твердой руки Здоровякина. Он бросил на стол телефон, сорвал и отшвырнул передник (дурацкий передник с рюшками, забытый одной из любовниц Валдаева. В нем Илья чувствовал себя проституткой на пенсии) и устремился в комнату.

На полу перед телевизором сидел уже безмолвным Александр и завороженно наблюдал, как один, а потом другой самолет врезаются в манхэттенские небоскребы. Кадры прокручивались вновь и вновь, и весь мир с замиранием следил за репортажами Си-Эн-Эн уже довольно долго, но Валдаев и Здоровякин узнали об американской трагедии только сейчас.

— Ни хрена себе! — выдавил Здоровякин.

Валдаев употребил более крепкое выражение.

Ужин и остатки ночи прошли в глубоких политических дискуссиях о судьбе планеты, о мировом терроризме, об изменении экономической ситуации в США и, следовательно, других странах.

Глава 35