Девочка в стекле

— Друзья сказали ему, нехорошо, мол, что у него работает мексиканка. Ну, ты знаешь — La Depresión, репатриация…

Я хотел сказать что-нибудь, чтобы утешить ее, но предложить смог только молчание и потяжелевшую руку на ее плечах.

— Это ничего, — сказала она. — Я хочу вернуться и найти отца.

— В двадцать четвертом они нас приглашали, потому что мы были нужны, а теперь мы стали паразитами.

— Un país desconocido,[32] — покачала головой Исабель.

После этого мы посидели молча, глядя на воду в лунном свете. Я вспомнил Антония и мое обещание вернуться через час, молча повернулся, поцеловал Исабель в щеку и начал вставать. Она ухватила меня за рубашку, прежде чем я успел подняться, притянула меня к себе и наскоро поцеловала в губы. В это мгновение я понял, что влюбился.

Встав, я чуть не свалился с камня и несколько мгновений балансировал, пытаясь сохранить равновесие. Она рассмеялась.

— Я хочу остаться, но не могу, — объяснил я.

— Я тебе позвоню.

— Я приду, — пообещал я, спрыгивая с камня, и, переполненный новой энергией, припустил бегом.

Сразу же почувствовав тоску по Исабель, я повернулся, чтобы еще раз бросить взгляд на нее, но, кроме темного берега, ничего не увидел. Наконец в лунном свете мне все же удалось разглядеть светлое пятно ее платья — она, словно призрак, поднималась по высоким ступеням лестницы. Я помахал Исабель шляпой, но она меня не увидела.

Я пошел быстрым шагом, надеясь, что не слишком утомил Антония ожиданием. Надвинулся фронт облаков, перекрыв лунный свет. Мои мысли все время возвращались к Исабель, и воспоминания о нашей улице в Мехико перемешивались с ее образом. Я брел, грезя наяву, и вдруг услышал голос.

Я вздрогнул и посмотрел в сторону воды. Там я увидел огонек сигареты — он разгорелся на несколько мгновений и погас, и тогда я понял, что не один на берегу. Я остановился и прислушался. На берегу виднелись четыре или пять движущихся теней, они собрались вокруг еще более массивной тени — мне показалось, что на берег вытаскивают лодку. Теперь звуки голосов доносились до меня отчетливее. Я замер, надеясь, что они меня не заметили.

Я понятия не имел, кто это такие, но был уверен — мне будет лучше, если меня не обнаружат. Через мгновение мой душевный подъем после поцелуя Исабель сменился страхом. Я решил, что если буду ступать осторожно, как можно тише, то смогу пройти незамеченным. Я едва успел сделать шагов десять, как луна отыскала щелочку в облаках и залила берег своим сиянием. Я запаниковал и пустился бегом, и в тот момент, когда они услышали мои шаги, до меня донесся шепот: «Вот он — хватайте его».

И тут я припустил что было духу, но сквозь бешеный стук собственного сердца до меня доносились тяжелое дыхание и звук бегущих ног, я слышал, как приближаются мои преследователи. Времени повернуться и посмотреть, кто бежит за мной, не было, но, судя по звукам, их было двое, а может и трое. Теперь, когда меня засекли, я надеялся, что луна по-прежнему будет светить и мне не придется потратить ни одного лишнего мгновения на поиски лестницы, ведущей наверх — к Антонию.

Я несся, как заяц, подгоняемый страхом. Так я пробежал минут пять, а потом почувствовал, что устаю. Ноги сводила судорога, в боку покалывало, я хватал ртом воздух, но заставлял себя бежать, чувствуя, как преследователи сокращают расстояние. Наконец я увидел впереди очертания буя, примеченного мною раньше. Сделав резкий поворот, я направился к утесу, обшаривая его глазами в поисках лестницы.

Несколько мгновений я бежал, не имея перед собой никаких ориентиров, направляемый только верой в то, что найду путь к спасению. Луна скрылась за очередным облаком, и берег опять погрузился в темноту. Почти в последнее мгновение я успел увидеть лестницу, уходящую вверх, и устремился к ней. Один из преследователей опередил остальных и был так близко, что я слышал сзади его дыхание.

В три отчаянных прыжка я добрался до лестницы и преодолел первый десяток ступеней. На десятой я задержался. Услышав треск деревянной лестницы у себя за спиной, я повернулся, сел и, подняв ноги, подтянул их к груди. И увидел крупного широкоплечего человека в вязаной шапочке на лысой голове, с цепкими руками — они показались мне громадными, когда, вынырнув из темноты, потянулись ко мне. Но подробнее разглядеть его мне не удалось, потому что, когда я выпростал ноги, подошвы моих ботинок ударили незнакомцу прямо в лицо, и он кубарем полетел вниз. Я не стал ждать, когда он приземлится, — сразу же вскочил на ноги и побежал дальше вверх.