Девочка в реакторе

Машина долго колесила вдоль пустующей дороги. Милицейские автомобили и бронетранспортеры стояли на въезде в Чернобыль, шоссе же близлежащих деревень осталось абсолютно свободным. Татьяна, та самая темноволосая подруга, повезла ее в деревню, к родителям ее мужа.

Весь путь прошел в странном забытье, и девушка внезапно вздрогнула, услышав откуда-то издалека собственный пронзительный крик:

– Мама, Васенька в Москве! Увезли специальным самолетом!

Еще один день пролетел незаметно, напоминая короткий черно-белый фильм: перед глазами, покрываясь россыпью помех, возникали образы припятской медсанчасти, толпа возмущенных женщин перед входом. Их крики еще долго будут звенеть в барабанных перепонках. Маленькая комнатка в общежитии, оставленная на несколько дней, с разбросанными по полу вещами, дневниками и аудиокассетами.

И злополучная Чернобыльская АЭС.

– Вася там… в Москве…

Под вечер, когда на деревню опустились сумерки, когда среди темноты вновь проглядывались чьих-то два зорких глаза, Рая почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота. Едва забежав за угол и прогнувшись в три погибели, на мокрую от поливов землю полилась обильная рвота. Кое-как добравшись до постели, девушка рухнула на кровать и отключилась, полностью погрузившись в сновидение.

– Рая! Рая!!

От пронзительного мужского голоса она резко распахнула веки. Сон как рукой сняло. На минуту ей показалось, что любимый, вложив в клич остатки сил, плакал, тянул к ней руки и умолял о помощи, хотя по ту сторону реальности она слышала только зов. Рая снова прилегла на кровать, положив голову на мягкую подушку, и перевернулась на бок.

“Я поступаю не очень хорошо, оставляя его там одного…”

– Ну куда ты такая? – она бегала по дому с вещами в руках. – У тебя же токсикоз, останься лучше дома, ничего с Васенькой не случится! Его там подлечат, и он вернется домой, как новенький!

– Мама, вы же знаете, что это невозможно…

– Упертая ты. Погубит тебя твое упрямство.

– Мама, я все решила. Вы только не переживайте так, все будет хорошо.

– Пусть отец повезет тебя в Москву!

Сняв со сберегательной книжки все деньги, что были у родителей мужа, машина двинулась в долгий путь. Дорога снова выпала из памяти. Происходящее вновь скрылось за завесой забытья, оставляя отчаяние наедине с упертостью – эти черты характера не совладали друг с другом, постоянно менялись местами, вызывая противоречивые желания: рыдать и сворачивать горы. Последнее взяло свое, и слезы на бледном лице моментально высохли.

– Вы не подскажете, в какой больнице лежат чернобыльские пожарники?

Милиционер, что встретился им на пути, совершенно спокойно ответил:

– Шестая больница, на Щукинской.

“Хм, странно. Он говорит об этом совершенно спокойно, а нас пугали, что это государственная тайна, совершенно секретно…”

– Без специальных пропусков не пускаем! – воскликнула вахтер в белом халате, испытывающе осматривая незваную гостью.

Раиса, недолго думая, вытащив кошелек из недр платья, достала советскую купюру и положила ее перед носом девушки.

– Иди, – деньги тут же исчезли.

Рая, подобрав подолы платья, на одном дыхании взлетела на нужный этаж. В узком коридоре царило какое-то столпотворение: медики, одетые в специальные защитные костюмы, напоминающие дождевики, с респираторами на лицах, проходили мимо, лишь иногда бросали недоуменные взгляды на встревоженную девушку. Не все равнодушно приняли гостью – ее хватали за локти и долго выспрашивали, после чего ей пришлось, заливаясь горькими слезами, о чем-то умолять. Слова утопали в слезах и криках отчаяния.

– Миленькая моя! Миленькая моя… Дети есть? – перед девушкой сидела женщина намного старше нее, с рыжеватыми кудрями, в белом халате – заведующая радиологическим отделением шестой больницы.

Рая кусала губы и хлопала ресницами, делая невинный вид. В ее взгляде блестел огонек испуга, грозя обернуться настоящей эмоциональной бурей.

“Нужно соврать, иначе меня не пустят”, – из-за худенькой комплекции пока еще не видно живота, хотя наступил уже шестой месяц.

– Есть.

– Сколько?

“Надо сказать, что двое. Если один – все равно не пустит”

– Мальчик и девочка, – девушка снова захлопала густыми ресницами.

– Раз двое, рожать, видно, больше не придется. Теперь слушай: центральная нервная система поражена полностью, костный мозг поражен полностью…

“Ну ладно, станет немножко нервным. На самом деле мы все – немножко нервные, но это не такая уж и большая беда”

– И еще: если заплачешь – я тебя сразу отправлю домой. Обниматься и целоваться нельзя. Близко не подходить. Даю полчаса.

“Я отсюда никуда не уйду. А если и уйду, то только с ним. Клянусь!..”

Глава X

Общежитие располагалось в здании городской больницы, в гинекологическом отделении. Этому было простое объяснение: его проще дезактивировать плюс совсем рядом два душа и ванная. Большинство помещений выложены кафелем, стояла мебель из нержавеющей стали. Стены и потолки выкрашены в белую масляную краску.

“Идеальные” условия для дезактивации.