Девочка в реакторе

– Во втором энергоблоке станции случилась протечка теплоносителя через затвор одного из клапанов компенсатора давления. Температура постоянно поднималась, баки-барботеры[2] чистили через каждые восемь часов. При осуществлении регулярной процедуры выгрузки ионообменной смолы из фильтра конденсатоочистки второго контура произошло закупоривание. Его попытались продуть смесью сжатого воздуха и воды, но сделали еще хуже. Возможно, нечто подобное случилось и в Чернобыле. Хотя опять же, повторюсь, тут большая разница в конструкциях.

Борис с деланным видом кивнул.

– Все это очень интересно, Валерий Алексеевич. Безусловно, нужно учитывать опыт наших американских коллег, но все же…

– Вы считаете происходящее в Чернобыле диверсией?

– Я об этом даже и не думал, Валерий Алексеевич. – Чиновник смутился.

Валерий скрыл всполохи гнева и недовольства в глазах, в полном молчании отвернувшись к иллюминатору. Он больно усмехнулся, предпочитая держать мысли при себе. Борис это заметил и решил исправить неловкую ситуацию:

– Все, что вы рассказываете, очень интересно. Я с превеликим удовольствием выслушаю ваши дальнейшие предположения, так как вы – высочайший специалист среди курчатовцев. Прошу прощения за мои слова.

Первое, что бросилось в глаза по прилету в Киев, большая кавалькада черных правительственных автомобилей. Мужчина в строгом костюме предварительно открыл дверцу “Волги”, завидев издалека членов Правительственной комиссии. Растерянный Валерий нырнул вглубь машины, усаживаясь на заднее сидение. К нему присоединился Иван Плющ, председатель Киевского облисполкома.

– Там все очень плохо, – произнес он, заметив немой вопрос на лице ученого. Тот даже рта не успел открыть, лишь бросил испытывающий взгляд на председателя. – Точной информацией мы не располагаем, но знаем только одно – это самый настоящий кошмар, что мог произойти с нами в мирное время.

Сто сорок километров прошли в траурном молчании. На ярко-голубом фоне светило палящее солнце, ослепляя своими пронзающими лучами. Валерий расстегнул пуговицы на своем пиджаке, а затем снял, повесив на локоть правой руки. В автомобиле царила духота. Заботливый водитель, увидев в зеркале заднего вида разгоряченные лица попутчиков, опустил стекло.

– Я бы на вашем месте этого не делал, – как бы между делом произнес Валерий. – Если здесь действительно опасная радиационная обстановка, мы можем схватить большую дозу и умереть от лучевой болезни.

– Почему вы уверены, что здесь высокая радиация?

– Я видел отчеты, – пренебрежительно отозвался ученый, отвернувшись к окну, – там указаны малые дозы радиации. В каждом реакторе заложено определенное количество ядерного топлива. Да, я верю, что реактор цел, – жестом руки он остановил мужчин от горячего спора, – но я все еще желаю увидеть случившееся своими глазами, и реактор – в том числе.

Небо начало затягивать всполохами сумерек. В апреле по-прежнему темнело рано, несмотря на по-настоящему летнюю погоду. Валерий бросил взгляд на пролетающий в окне сельский городок, жизнь в котором продолжалась, несмотря на событие планетарного масштаба.

На полутемном небосводе, поддавшись невидимой силе, сдвинулись с места серые облака, и одно из них превосходило остальные – бледно-малиновое пятно загораживало мерцание появляющихся звезд и едва заметный полумесяц.

Валерия охватило нехорошее предчувствие.

– Чернобыль обычный сельский городок. Правда, о нем ходят темные легенды. – Щербина заметил заинтересованные взгляды сопровождающих. – Здесь когда-то жили евреи. Здешняя земля буквально пропитана кровью. Якобы этот город проклят, здесь никто и никогда больше не будет жить.

– Пока что живут, как видите, – отпарировал Валерий. – Я так понимаю, жителям об аварии не сообщили?

– А зачем? Они же не слепые. У них станция буквально под носом.

Через несколько минут черная “Волга” въехала на территорию Припяти. Валерий почувствовал нарастающую тревогу: к городскому Комитету партии, расположенной на центральной площади, собрались руководители из местных органов.

– Произошла авария. Проводились внештатные испытания, во время которых взорвался турбоагрегат. Судя по отчету, было два взрыва. Здание реакторного помещения разрушено. Несколько человек получили лучевое поражение, – словно роботы, отчеканили они, стоя по стойке “смирно”.

– Что насчет радиационной обстановки?

– Там, – один из руководителей махнул в сторону станции, – с этим все плохо. Радиационная обстановка на четвертом энергоблоке сложная. Мы сегодня замеряли радиацию в городе. Пока что с этим здесь все в порядке. Жителям раздали йод в таблетках и порекомендовали пореже выходить из дома.

– Люди не будут сидеть дома. У них много забот и проблем.

– А что насчет слухов об аварии?

– Их предостаточно. В основном, про диверсию, землетрясение и теракт. Они не могут поверить, что в их стране может случиться нечто подобное, что это провокация со стороны Запада.

– Горбачев спрашивал меня, знает ли Запад о случившемся…