Девочка в бурном море. Часть 2. Домой!

Елизавета Карповна взяла в руки прозрачную, герметически закупоренную скляночку. Вот оно чудо — лекарство, получаемое из обычной зеленой плесени, о котором она так много слышала и впервые держит его в руках. На дне склянки слой белого порошка. В Англии это лекарство производится уже в промышленных масштабах, но все еще ценится дороже золота. Газовая гангрена, которая отнимала жизнь у сотен тысяч раненых во всех войнах, потери от которой были больше потерь убитыми на поле боя, теперь не страшна. В Советском Союзе пенициллин еще не производится, но английские ученые отдали дань первооткрывателям его — русским ученым, и первая партия пенициллина уже направлена в Советский Союз. Зеленая плесень! Елизавета Карповна улыбнулась. Она вспомнила, как ее бабушка, неграмотная женщина, заставляла маленькую Лизу съедать каждый день крохотную корочку хлеба, покрытую зеленой плесенью. В деревянном флигельке бабушки было всегда сыро, и хлеб быстро плесневел. «Не будешь бояться грома, не заболеешь горячкой, будешь долго жить», — приговаривала при этом добрая старушка. Над ней смеялись. Лиза с отвращением глотала позеленевшую корочку. Может быть, народная медицина уже тогда знала чудодейственные свойства этой плесени!

Елизавета Карповна проколола иглой тонкую металлическую пробку, ввела в склянку спирт, поболтала и вытянула содержимое в шприц. Сделала укол. Паррот был все еще в забытьи.

— А теперь передохните, — предложил мистер Чарльз.

— Вы уже закончили операцию? — удивилась Елизавета Карповна, но, увидев накрытое простыней с головы до ног тело на столе, поняла, что медицинская помощь этому матросу больше не нужна.

Она медленным движением стянула со рта марлевую повязку.

— Я пойду взгляну на детей. — Сердце у нее бешено забилось. «Что с Антошкой, что с малышом?»

— Олл райт! Вы нужны мне будете утром. Спокойной ночи!

Елизавета Карповна выбежала на палубу. Было уже темно. Вместе с темнотой наступила тишина, взрывы прекратились.

— Мамочка, он смеется! Он смеется! Его рассмешил Пикквик. Его, наверно, зовут Джонни. Посмотри, какой он красивый! — затрещала Антошка, повиснув на шее у матери.

— Хорошо, что он смеется, очень хорошо!

— А почему же ты плачешь? — забеспокоилась Антошка.

— Наверно, от радости.

— Мамочка, откуда он? Его выловили в море?

— Да, он был привязан к плотику.

— А где его мама?

— Неизвестно, — ответила Елизавета Карповна. — Возможно, ее подняли на другой пароход или на военный корабль.

Елизавета Карповна воткнула штепсель от электрического чайника в розетку.

— Выпьем чаю и будем спать.

Она еще раз осмотрела и выслушала малыша, который вырывался из рук незнакомой женщины и тянулся к Антошке.

— Ты видишь, он уже привык ко мне, — с гордостью говорила Антошка. — Мама, взрывы прекратились. Это почему? Все подводные лодки уже потопили или прогнали?

— Наверно. — Елизавета Карповна почувствовала, как она смертельно устала. — Спать будем в кают-компании не раздеваясь. Так приказал капитан. Я пойду в нашу каюту и принесу подушки.

На палубе Елизавета Карповна увидела тени матросов, выстроившихся у борта. Двое спускали за борт продолговатый тюк. Поняла: хоронят матроса, умершего на операционном столе.

ВЫГОДНАЯ СДЕЛКА

В эту ночь Елизавета Карповна долго не могла уснуть. Слишком много переживаний выпало за день, и мучила мысль: что случилось с дипкурьерами? «Наверно, сумели спасти», — успокаивала она себя. Ведь это не просто пассажиры, и об их безопасности должны позаботиться прежде всего. Как спросить об этом Паррота? Что сказать Антошке?

Утром в сон вплелось что-то очень уютное, домашнее.

«Ладушки, ладушки! Где были вы? У бабушки»… — «У-у-шки, у-ушки»… — жужжал голосок. «Ладушки, ладушки», — распевала Антошка. «У-уш-ки, у-шки», — вторил Джонни. «А как мычит корова?» — спросила Антошка своего питомца по-английски, но Джонни не знал, что такое корова. «Му-му», — мычала Антошка, и Джонни повторял.

Увидев, что мать улыбается, Антошка подбежала к ней, чмокнула в щеку и с восторгом стала рассказывать, какой это умница Джонни: он все понимает даже лучше, чем Пикквик.

Пришел старый Мэтью убирать каюту. Он был желт и еле передвигал ноги: видно, эта тревожная ночь в лазарете отняла у него много сил. Он выключил свет и отдраил бронекрышки с иллюминатора. Была небольшая бортовая качка, стекло иллюминатора то заслоняла стена зеленоватой пузырчатой воды, то вдруг море проваливалось, а на горизонте появлялся длинный черный хвост дыма, который словно был привязан к пароходу.

— Мистер Мэтью, что это? Пожар? — спросила Елизавета Карповна, взглянув в иллюминатор.

— Да, миссис, пароход, наверно, налетел ночью на мину либо на торпеду, но вы не беспокойтесь: с него сейчас будут снимать команду.

Антошка тоже подошла к иллюминатору. Горящий пароход двигался вперед, его догонял военный сторожевой корабль и наконец заслонил транспорт.

— Военный корабль пришел на помощь? Сейчас погасят пожар? — спросила Антошка.

— Да, мисс.

Но дым не уменьшался, а усиливался, порывы ветра окутывали и сторожевой корабль.

Стюард выбежал из каюты и вскоре вернулся с биноклем в руках.