Девочка у моря

– У нас припасы остались? – спросила Саша, войдя в номер и упав на стул.

– Куда бы они делись? – вопросом на вопрос ответил Звонцов.

Сразу поняв, что она имеет в виду и с неожиданным удовольствием отметив, что девочка сказала «у нас», хотя это не имело никакого смысла.

– Давайте сегодня никуда не пойдем, а тут у вас посидим?

– Тебе надоело гулять вокруг отеля?

– Да не надоело ни капли. Просто от жары утомилась. На пляже пережарилась, как каракатица. В столовке Ташкент, в комнате еще хуже.

– В ресторане да, – он кивнул. – Турки экономят энергию, кондиционеры не включают. Но в номере какие проблемы? Вам что – на ресепшн не выдали пульт? Или не умеете пользоваться?

– Все выдали и все умею, чего там уметь? Бабуля пульт сразу забрала и от меня куда-то спрятала.

– Зачем?! Чем твоей инфернальной бабуле не угодил простой турецкий пульт?

– Затем, – Саша вздохнула. – Она тоже экономит.

– В каком смысле «экономит»? У вас номер оплачен заранее! При покупке путевки. От первого дня до последнего, по системе «все включено».

– Я ей то же самое сказала. Язык обломила повторять. Но она себе вдолбила, будто потом ей турки счет выставят. За свет, за воду, еще фик знает за что.

– Ну это вообще какой-то бред !

– Вся моя жизнь один сплошной бред… – девочка грустно взмахнула рукой. – А с бабулей говорить – как об стенку головой. Ее даже мама боится, про отца уж молчу.

– Да… Сказал бы я, что о том думаю, да лучше промолчу.

Звонцов взял с комода свой пульт.

– Ну ладно, я-то не об стенку и вовсе не головой. Включаем – охлаждайся и наслаждайся. Только смотри не замерзни под струей!

– Я не собираюсь под струей париться, – возразила Саша. – Давайте в угол направим, пусть воздух сам охлаждается. И можно я на кровать плюхнусь, чтобы сразу все тридцать три удовольствия?

– Плюхайся, кто тебе запрещает? Телевизор включить? Небось, бабуля тоже не дает?

– Нет, дает. Она сама его включает. Без новостей обо всяких дебилах дня не проживет, каждый вечер сядет и в очко лупится, пока не посинеет. Только я этот телевизор в гробу видела, нафиг он мне сдался? Мне с вами интересно. И ничего больше мне не надо. Ничего и… никого.

При последних словах девочка порозовела.

Звонцов постарался этого не заметить и полез в минибар за рахат-лукумом.

– У вас, кстати, сегодня уже убирались? Или опять ждем воздушной тревоги?

– Убирались. Во время обеда, как мне кажется. Так что не бойся вражеского вторжения.

– А я и не боюсь, – Саша состроила умильную гримаску. – В тот раз мы просто ее не ждали, вот и вышла картина Репина «Приплыли». А так я бы просто на балкон убежала и там спряталась, его не моют. Она же не час тут стала бы возиться? У нас комната большая, и то за пять минут убирают. А в вашей – два раза шваброй ширкнуть!

Звонцов с улыбкой смотрел на нее – раскинувшуюся по диагонали его на узкой кровати, маленькую и нескладную, но до невозможности милую…

–…Но все-таки хорошо, когда никто нам ни в чем никак не помешает, правда? – подытожила девочка. – И можно делать что хочется и как хочется? Будем есть и наслаждаться жизнью.

И, дрыгнув ногами, отправила свои сланцы в угол – оба сразу, громовым дуплетом.

– Правда, – согласился он и поставил на тумбочку сразу всю стопку.

15

– До чего ж ты хороша, – сказал Звонцов через несколько минут, заполненных вздохами и чмоками поедаемого рахат-лукума. – Как чумичка, ей-богу!

– «Чумичка» – это такая чукча, да? Которая только что из чума вылезла?

Саша сделала узкие глаза и потянулась всем телом.

– Нет, такой ковшик, которым черпают все, что попало.

– Но я же не что попало, я всего-то четыре коробочки в себя и отправила!

– Не похоже. В себя ты отправила максимум три, остальное – на себя!

– Ой, правда, что ли?

Девочка сползла с кровати и потянулась к зеркалу.

– Ну и как? – усмехнулся он. – Видела бы тебя твоя бабуля!

Саша со всех сторон рассматривала свое лицо, перепачканное сахарной пудрой.

– Ладно, не вертись, я тебя сейчас вытру!

Звонцов сходил в санузел, снял с крючка свежее полотенце, намочил край, вернулся и принялся стирать белую пыль с ее щек. Девочка хихикала, не скрывая удовольствия, а он – как оказалось! – не умел ухаживать за детьми. И Сашина хитрая рожица от всех стараний делалась только грязнее и грязнее.

– Нет, – он в сердцах бросил полотенце на кровать. – Ничего у меня не выходит, хоть и профессор. Еще хуже стало. Иди сама умойся.

Саша кивнула и прошлепала в санузел.

Зашумела вода, раздался довольный возглас, потом в дверном проеме возникла она сама.

Звонцов отвернулся: кислотно-желтая футболка была мокрой до пояса и облепила тело, не игнорируя деталей.

– Ты зачем так сделала? – сказал он, глядя в сторону. – На тебя смотреть невозможно, неужели не понимаешь! В конце концов, ты не первоклассница, а я не твой отец!

– Низачем и не сделала. Само так вышло.

– Прямо-таки и само? Футболка твоя сама в воду прыгнула и все прочее тоже сама сотворила?

– Ну не совсем сама, – девочка явно усмехнулась. – Я умываться стала и вся облилась до нитки. У вас кран какой-то кривой.

– Кран у меня прямее всех прямых!