Девочка с луны

Мать Анжелы мотала головой из стороны в сторону, что-то мямля и пытаясь открыть глаза.

— Это правда, твоя дочь Анжела здесь.

— Девочка с луны? — сказала ее мать тихим, жалобным голосом. — Это правда девочка с луны?

Бетти улыбнулась Анжеле через плечо и поманила ее, чтобы та подошла к матери. Когда Анжела приблизилась, Бетти ободряюще положила ладонь ей на спину, подталкивая к кровати.

— Привет, мам.

Мать так похудела, что Анжела могла различить все кости на ее руках. Ночная рубашка — одна из ее любимых, с леопардовым узором — прикрывала впалую грудь. Лицо походило на череп, туго обтянутый восковой, покрытой пятнами кожей. Глаза глубоко запали в почти пустые глазницы. У Салли осталось лишь несколько белых клочков волос на черепе, покрытом беспорядочными пигментными пятнами. Она потеряла еще несколько зубов с тех пор, как Анжела видела ее в последний раз. Остался только один желтый гнилой зуб в верхней челюсти и три в нижней.

Она источала запах смерти.

Когда Салли приподняла руку, сжимая и разжимая пальцы, Бетти поняла, чего та хочет. Она дала ей в руку пластиковый стаканчик с водой, помогла поднести ближе и вставила трубочку между потрескавшихся губ, чтобы Салли могла сделать глоток.

Рядом с ее плечом лежало полотенце, в которое она, по всей видимости, сплевывала кровь. Бетти забрала его и заменила чистым.

— Время принять обезболивающие, — тихо сказала Бетти.

— Нет! — возразила Салли, открыв глаза и внезапно насторожившись. — Еще нет.

Она нашарила руку Анжелы и сжала ее хрупкими холодными пальцами. Сморщенная, как бумага, плоть прилипла к костям.

Бетти наклонилась и доверительно сказала Анжеле:

— Она становится чуть более вменяемой, когда наступает время принимать обезболивающее. С одной стороны, это хорошо, но с другой это значит, что она начинает испытывать сильную боль. Лекарства не в силах полностью заглушить боль, но большую часть времени она лежит без сознания и ничего не чувствует. Мы даем препараты каждые четыре часа, но если боль слишком сильная, то и чаще.

— Хорошо, — прошептала в ответ Анжела.

— Это сильнодействующие наркотики. Быстро вызывают привыкание, — призналась Бетти. Она бросила долгий взгляд на Салли. — Но это не то, о чем сейчас стоит беспокоиться. Я просто подумала, что ты должна знать.

— Конечно, спасибо. — Анжела посчитала, что нет смысла говорить что-либо о привыкании к наркотикам и ее матери.

Как иронично, что Салли умрет так же, как и жила — накачанная наркотиками до потери сознания.

— Я пойду на кухню и приготовлю следующую дозу обезболивающего, — довольно громко сказала Бетти, похлопав по хрупкой руке Салли. — А ты хорошо проведи время с дочерью.

Мать Анжелы кивнула.

Глава 70

Наблюдая, как никогда не унывающая Бетти шаркает по направлению к кухне, Анжела подумала, что эта женщина выглядит совершенно неуместно в этом жалком трейлере. Она была одиноким фонарем, радостно освещающим мрачную улицу в грозу. Миру нужно больше людей вроде Бетти, а не таких, как Рафаэль. Или Кассиэль. Мысль о жажде Кассиэля убивать таких же невинных и милых людей заставила Анжелу вскипеть от злости.

Она напомнила себе, что не дала тем мужчинам навредить невинным людям. И Кассиэля больше нет.

Анжела все же взглянула на коридор, ведущий в принадлежавшую ей раньше спальню. Грязно-бежевый ворсистый ковролин местами износился до самой джутовой подкладки. Коридор казался уже, чем она помнила.

Она сказала себе, что навестит мать, но не собирается заглядывать в свою комнату.

— Бетти даст тебе обезболивающие, мам, — сказала Анжела, снова переводя взгляд на мать.

— Пока не хочу, — ответила та, помотав головой, чтобы подчеркнуть свои слова. — Хочу быть в сознании, чтобы повидать тебя.

Анжела никогда не слышала, чтобы ее мать отказывалась от наркотиков ради того, чтобы кого-то повидать.

Салли обеими руками вцепилась в ладонь Анжелы.

— Как думаешь, Бог примет меня, когда я приду к нему?

— Если кто-то и способен рассчитывать на его милосердие, так это ты, мам.

Салли улыбнулась. Улыбка исказилась, когда на нее накинулась боль. Она схватила полотенце с плеча и откашлялась в него.

— Мне жаль, что тебе больно, мам, — сказала Анжела, остро сопереживая матери. — Хотела бы я прогнать твою боль.

Мать отложила полотенце, тяжело дыша, и приподняла руку в жесте разочарования, отмахиваясь от беспокойства дочери.

— Боль прекратится довольно скоро. — Она взглянула на Анжелу, и в ее глазах показались слезы. — Вся боль скоро прекратится.

Анжела не знала, что мать имела в виду: что боль прекратится от очередной дозы препаратов или что она скоро умрет. Уточнять она не стала.

— Можешь мне кое-что сказать, мам?

Мать нахмурилась, сфокусировавшись на лице Анжелы:

— Что?

— Почему ты всегда называла меня девочкой с луны?

— А, — кивнула ее мать, откинувшись назад.

— Почему ты всегда меня так называла?

— Потому что ты такая и есть, — ответила мать.

— Я не понимаю.