Девочка с косичками

Вильма Гелдоф Девочка с косичками

Посвящается Фредди

(06.09.1925–05.09.2018)

Мы девочки, но девочки с характером.

Парафраз цитаты из рассказа «Титанчики» нидерландского писателя Нескио (1882–1961 гг.): «Мы были мальчиками, но добрыми мальчиками».

Мы дочери разбойниц, в нас – их отвага.

Йови Шмитц, нидерландская писательница, автор книг для детей и взрослых

Настоящая опасность, особенно в нестабильные времена, – это простые люди, которые вместе и составляют государство. Настоящая опасность – это я, это вы. Без нас диктаторы – всего лишь пустозвоны, напичканные ненавистью и беспомощными мечтаниями о насилии.

Ги Кассирс, режиссер спектакля по роману «Благоволительницы» Джонатана Литтелла

Het meisje met de vlechtjes © 2018 by Wilma Geldof

Originally published by Uitgeverij Luitingh-Sijthoff B.V., Amsterdam

Пролог

Октябрь 1933 года

Мама усадила меня на стол и принялась заплетать мне волосы.

– Ну как, все запомнила? – спросила она.

Я кивнула, но машинально – мама отпустила косы и обхватила мое лицо руками. Повернула его так, чтобы я смотрела прямо на нее.

– Да-а, – протянула я и пошевелила пальцами ног. Точнее, попыталась: старые боты сестры были слишком тесны. Подошвы прохудились, каблук еле держался. Ходить в них удавалось, только поджав пальцы.

– И что же ты будешь делать? – спросила мама.

– Да ничего особенного. Сидеть, пока не получу то, за чем пришла.

– И почему?

– Потому что у меня есть на это право, – ответила я.

Мама рассмеялась и чмокнула меня в лоб.

– Вот и правильно, милая!

На большой перемене я постучала в дверь директорского кабинета. Ответа не последовало. «Никого нет, – с облегчением подумала я. – Теперь можно домой». Я не виновата, мама, директор как раз вышел. Мама пристально заглянет мне в глаза, в ее взгляде мелькнет разочарование. «Придется мне самой идти», – скажет она.

Живот скрутило, но я постучала снова, громче. Опять тишина. Может, директор и правда вышел. Я взглянула на портрет королевы Вильгельмины над дверью, но и королева не знала, что делать. Подождав, пока дыхание немного выровняется, я взялась за ручку, бесшумно нажала и открыла дверь.

А вот и он, сидит за большим письменным столом. Не поднимая головы, директор коротко взглянул на меня и продолжил писать. Белая рубашка, черный галстук, фрак. Все в нем было толстое и короткое: толстая короткая шея, толстые короткие пальцы. В стеклянной пепельнице на столе тлела толстая сигара.

– Моя мама просит карточку на новую одежду, – дрожащим голосом произнесла я.

Директор затянулся сигарой, положил ее обратно в пепельницу и выдохнул дым в мою сторону, ничего не ответив.

– Моя мама просит карточку на новую одежду, – закашлявшись, повторила я. – Карточку материальной помощи.

Продолжая писать, директор медленно и устало покачал головой.

Я хорошенько вдохнула, переступила через порог и с колотящимся сердцем уселась на стоящий у стола стул.

Теперь-то директор посмотрел на меня по-настоящему.

Я сложила руки на груди, зацепилась ногами за ножки стула.

– Мама велела сидеть тут до тех пор, пока не получу карточку.

– Тогда сиди, – невозмутимо ответил он и, обмакнув перьевую ручку в чернильницу, снова стал писать. Его губы чуть дрогнули в улыбке.

За его спиной, в рамке большого окна, по школьному двору бежали двое – соседский Петер и другой мальчик, незнакомый. Вокруг старого дуба с оголенными осенью ветвями на одной ножке прыгала моя сестра. Внезапно она подняла с земли скакалку и подбежала к директорскому окну. Теперь с каждым прыжком за стеклом мелькало ее обеспокоенное лицо. Я покачала головой. Не получается, Трюс. Не уходи! Иначе я тоже уйду. Трюс отбежала обратно к дереву и прислонилась к стволу. Она подождет, в этом я не сомневалась. Но теперь я едва видела ее: в своем коричневом платье сестра почти слилась с дубом. На дворе больше никого не было. Вид из окна превратился в мертвый пейзаж.

В кабинете слышалось лишь тихое поскрипывание пера по бумаге. От сигары в пепельнице поднимался прямой столбик дыма. Я принялась рассматривать стены. Совершенно голые, даже часов нет. Мы с директором сидели как будто в мыльном пузыре. Даже дышать страшно. Я досчитала до ста. И проколола пузырь.

– Учитель, можно мне бутерброд? – услышала я свой голос. – Сейчас обед, а домой я уже не успею.