Девочка Рустама

— Моя семья вернет тебе Диану. Я почти уверен. Пригрозишь отцу СМИ… Однако, ты не посмеешь исполнить угрозу. СМИ нельзя допустить к нашей войне. Если что пойдет не так — в первую очередь ты связываешься со мной, — говорю я расклад.

— А что в СМИ, Рустам? Сильно много знает парень? Что вы скрываете?

— Тебе лучше не проверять, — бросаю грозно.

Не хочу даже думать об этом.

Даже мысли не допускаю, что все пойдет наперекосяк.

— Когда все закончится, ты отпустишь мальчишку… Я ведь пошел тебе на уступки, Эмин, — напоминаю ему.

— Только когда и если Диана будет рядом, я отпущу его. Лишь тогда. Даю свое слово.

Как бы ни было хреново, это верно. На этой войне у каждого свои цели.

Его можно понять. Мы оба рискуем, жертвуя чем-то… информацией и жизнью, к примеру.

— Я ради этого приехал сюда, Эмин. Ты вернешь жену, я — спасу брата Полины. Когда все закончится, ты дашь Максиму информацию, которую я оставлю для него. Ты оставишь его в живых, Эмин. Я тебе помог. Я семью предал. Надеюсь на твое честное имя.

— Называй время и место. Мои люди заберут мальчишку.

Я прищуриваюсь.

Сдержишь слово, Эмин?

Сдержишь мужское слово?

— Я его не трону… если твоя семья выполнит мои условия, — заверяет он.

Я киваю. Скоро рейс. Еще тачку сдавать.

Дело сделано. Нужно валить.

— И помни, Эмин: мы не союзники. Тронешь мою семью, и я тебя шлепну. Полина — тоже моя семья. Моя женщина — это моя женщина, — чеканю я.

— Аналогично. Тебе пора убираться из моего города, — напоминает братец почти дружелюбно.

Я киваю. И отхожу к машине, но в последний момент торможу.

— Еще кое-что Эмин. Мне действительно жаль, — бросаю я ему.

Я опаздывал. Мне пора было мчать. Но правду сказать еще больше хотелось.

Чтобы он Полину не смел тронуть. В Полине теперь часть меня. Под колеса броситься не проблема, чтобы ее защитить.

— Когда я обещал Давиду помочь заполучить Диану, я не знал, что девочка — твоя. Не знал, что она уже принадлежит тебе. И телом, и душой, — признаю я, делая паузу, — поэтому сейчас я помог тебе, а не своему брату. Но дальше каждый сам за себя. Приблизишься к Полине — и я тебя шлепну. Имей в виду, — обещаю я тихо.

Глава 42

— Я уже начала бояться, — заверяю клятвенно, — все, я больше не могу тебя ждать!

Прячусь в лифте с победной улыбкой. Побесись, Рустам. Тебе полезно.

Вот только внизу, едва лифт остановился на первом этаже, меня ждал сюрприз.

И я поняла, что сбежать от Рустама не так-то и просто.

— Что…

«Что происходит?!», — хотела закричать я.

Но не успела. Два амбала зашли внутрь, загородив выход из лифта собой. Я остаюсь внутри. И поднимаюсь обратно наверх под конвоем.

— Что, мать вашу, здесь происходит?! — вырывается у меня непроизвольно.

Я упираюсь в плечо одного из амбалов, и мне вмиг заламывают руки. Не сильно. Не грубо. Просто обездвиживают, чтобы глупостей не совершила.

А на лестничной площадке меня уже ждали. Басманов и… Басманов-старший.

Шумно сглатываю, не переставая пыхтеть. Меня выводят из лифта и вручают Басманову, как трофей.

— Рустам, что это значит? — негодую я.

— Отец, я провожу Полину, и мы поедем, — кивает Рустам.

Я провожу?!

То есть, когда в квартиру тебя заводят два амбала, это называется «я провожу»?

— Что происходит, Рустам?! — повторяю я вновь, желая увидеть его лицо.

Он появляется передо мной вмиг. И голос его холодный прорезает пространство:

— Я велел меня дождаться. Или ты шутки вздумала шутить?

Демонстративно так прорезает, ведь рядом стоял отец. Себя нужно показать.

Дьявол! Дьявол!

— Басманов, ты!.. — шиплю я ему в лицо.

— Будь дома. Сейчас не время для прогулок, — приказал Рустам все тем же холодным тоном.

«Ты обнаглел!», — хотела я выкрикнуть прямо ему в лицо.

Но на этом Рустам захлопывает передо мной дверь, оставляя меня внутри своей обители.

И закрывает меня снаружи.

Закрывает! Снаружи!

Да ты бессмертный, Басманов!

Я едва не лопнула от негодования. Бросившись к окну, увидела, как они с отцом садятся в машину и собираются уезжать с Тверской. Машина навороченная. Транспорт Басманова-старшего априори должен быть лучше. Это мантра.

Вот нелюди!

Я не позволю тебе так со мной обращаться. И в двери стучать не стану, и плакать не буду, Басманов!

У меня сессия. Экзамен надо проставить. Умру, но проставлю. Зря я что ли за автомат воевала с самой Вороновой?! Помню, как Миша меня заставил идти на ее контрольный модуль, хотя сам в тот день не сдал.

Кстати, о Мише…

Хватаю телефон, едва машина Эльдара скрылась из виду, и набираю заветный номер.

— Полька… ты еще жива?

Голос Миши кажется чересчур радостным, но я не обращаю на это никакого внимания.

— Жива, жива… — вздыхаю тяжело, — Миша, мне нужна твоя помощь… Как у тебя с высотой дела обстоят?

Обрисовываю Мише ситуацию, и он обещает помочь. Я не сомневалась.

Остается дело тридцати минут. Ровно через это время в окно всея Басманова Рустама Эльдаровича раздается стук.

Вылетаю на кухню радостная. Подхватываю сумку и распахиваю окно.

— Полька, чья эта квартира?! — кричит Миша, держась за поручень подъемного крана.

Машу рукой:

— Потом объясню! Хватай меня, Миша!

Мне страшно, но я смеюсь. Хватаюсь за люльку под ободряющий голос Миши: