Девочка по вызову

Сильные и испуганные, мирные и злобные, голоса с пленки наполнили зал. Мы слушали истории этих людей и смотрели на болезненно красивые лица, умные глаза и ввалившиеся щеки. Я наблюдала за студентами, замечая их слезы, напряженное внимание и сострадание, и мое собственное сердце переполнялось чувствами.

Потом случилось то, чему я не могу найти объяснения. В этот прекрасный, священный момент мои мысли сделали скачок во времени, я оказалась в апартаментах на Честнат-хилл, обставленных шикарной скандинавской мебелью, и снова увидела клиента, который говорил:

- Ты ведешь занятия о смерти? Вот это да! Смерть - лучшее возбуждающее средство!

Я тут же прогнала эту мысль, шокированная ее вторжением. Слушая рассказ о том, как человек теряет друзей и как его мать боится прикоснуться к нему, я чувствовала, как горели мои щеки. В самый важный, кульминационный момент, ради которого я родилась, я отлучилась. Мой уход был равноценен физическому выходу из аудитории. Я предала работу Карен и саму себя.

Я не знала, как мне быть с этим знанием. Я не хотела о нем думать. Я пыталась о нем забыть.

* * *

Если вы верите в неминуемое наказание за проступки, вы будете удовлетворены. Я получила свое наказание. Я поехала на вызов в Бэк-Бэй.

Район залива в Бостоне состоит из каменных домов, заселенных старыми семьями со старыми устоями. Там все очень похоже на квартиры в Париже и Будапеште: обитаемые, не продающиеся и никогда не сдающиеся в аренду.

Улица носила гордое название Коммонвелс-авеню, была чисто выметена и украшена высаженными строго по одной линии деревьями. Я жила неподалеку от этого места, в Олстоне, где воздух был наполнен скрипом и шумом проходящих поездов, гомоном испанского рынка и русских аптек. Эта же улица была создана, чтобы имитировать бульвар Османи в Париже, и почти убеждала легковерного прохожего, что он находился именно там.

Рядом неторопливо текла Бикон-стрит, с причудливо изогнутыми коваными оградами, лестничными пролетами и балконами, и Мальборо-стрит с вычурными окладами тяжелых дубовых дверей. Отсюда были видны отблески газового освещения и слышен шорох колес, долетающий со Стороу-драйв.

Проходя по таким улицам, всегда задумываешься о тех, кто живет за этими окнами, завешенными тяжелыми бархатными драпировками. Мне почему-то казалось, что там должны жить культурные и образованные люди, которые зимними вечерами за глотком бренди обсуждают Рембо и Верлена или Хофтстадтера и Мински.

Мои предположения подтверждались опытом, который я получила, работая над докторской степенью и одновременно помогая одному профессору, жившему на Бикон-стрит.

Я часто привозила ему домой проверенные работы студентов. На стенах его большой и темной квартиры везде, где хватало взгляда, висели огромные мрачные картины в мощных золоченых рамах. Они почти касались друг друга, так что невозможно было рассмотреть узор на обоях между ними. На полу лежали восточные ковры ручной работы, а тяжелая мебель красного дерева и книги в кожаном переплете лишь дополняли атмосферу. Иногда профессор угощал меня чаем. Я никак не могла определить, что это был за сорт, и кроме как у него дома, я нигде больше не встречала такого тонкого изумительного вкуса напитка.

Поэтому, получив предложение поехать на Бикон-стрит, я только обрадовалась. Когда мы договаривались, клиент мне не понравился, но к тому времени я уже выстроила свою собственную теорию: я считала, что клиенты, которые неприятны по телефону, на поверку оказываются совсем неплохими людьми, и наоборот.

Что ж, и в этом я тоже оказалась не права.

В тот момент, когда я разговаривала с ним, я еще об этом не знала, и поэтому старалась отнестись ко всему с юмором.

- Ну, что тебе нравится?

За то короткое время, что я занималась новой работой, у меня развилось стойкое отвращение к этому вопросу.

Клиентов редко интересовало, что нравится мне. И даже задавая подобный вопрос, клиент делал это чаще всего для того, чтобы поспорить со мной или к чему-нибудь придраться.

Я откашлялась.

- Мне нравятся разные вещи. Я даже уверена, что мне понравитесь вы. Почему бы мне не приехать, чтобы узнать, понравится ли нам вместе?

Квартира была на четвертом этаже и выходила окнами прямо на Чарльз-ривер. Когда я приехала, то первым делом подошла к окну с радостным восклицанием. Мужчинам нравится, когда хвалят их жилище, а это место было на самом деле великолепным.

Везде, куда падал взгляд, вокруг меня и подо мной темнота была пронизана крошечными мигающими огоньками, окна разливали теплый желтый свет, красные всполохи озаряли крыши домов, а от реки исходило таинственное мерцание.

Клиент - его звали Барри - явно не намеревался платить мне за рассматривание вида из его квартиры. Он заявил об этом, схватив меня за руку и рванув к себе в сторону от окна. Это была первая отметина на коже, которая осталась у меня на память о том вечере.

Первый поцелуй чуть не поранил мне рот. Барри придавил меня к кирпичной стене с такой силой, что все ее неровности врезались в мою спину. Его руки толкали, давили, сжимали мне грудь.