Девочка на шаре

Потом заходила Света, тоже пыталась нас уговорить пойти в столовку, напомнила, что после полдника у нас должна быть репетиция к конкурсу отрядной песни, но мы не стали ей отвечать.

Лежать нам надоело, мы уселись кучкой на несколько кроватей, обсуждая события дня. Вспомнили нашу потрясающую победу в баскетбольном турнире, посмеялись над тем, с каким унылым видом уходили со стадиона проигравшие команды, поговорили про Тамарочку… Но как-то невольно все темы постепенно свелись к разговорам о еде. Девчонки начали вспоминать любимые бабушкины блинчики и пирожки. Чувство голода постепенно обострялось. Идея не ходить на ужин многим уже перестала нравиться.

— А у меня в тумбочке со вчерашнего ужина хлеб остался, я взяла его на всякий случай! — вдруг радостно воскликнула какая-то из девочек.

— А у меня немного печенья есть.

— А у меня ириски.

Все, у кого были заначки, вытащили их из своих тумбочек и небольшой кучкой сложили на одну из кроватей.

— Давайте разделим на тех, кто совсем не может терпеть. Я пока могу, — сказала я уверенно, хотя у самой тоже начинало сосать под ложечкой.

Добычу разделили и раздали особо страждущим. Все понемногу успокоились, стали рассказывать веселые истории, петь песни. Но время текло удивительно медленно.

В дверь опять заглянул Сережка.

— Ну что, как вы тут? Пацаны уже не хотят бастовать, на ужин собираются. А вы?

— Слабаки! Девочки терпят, а вы не можете! — ответила я иронично.

— Бабы вообще народ терпеливый, а мы жрать хотим! — парировал Серега.

— Ну и катись отсюда колбаской! — ответили хором Иры.

Сережа ушел, и я почувствовала, что скорее всего не смогу уговорить народ на дальнейшую забастовку, но виду не показала. Сдаваться просто так не хотелось: гордость не позволяла, но как мне было их всех удержать? Они такие разные, не все так остро восприняли ситуацию.

Если все пойдут на ужин, что мне тогда делать? Одной продолжать голодовку? Тогда это будет воспринято как неадекватное поведение. Наша сила в том, что мы вместе, но смогу ли я всех удержать, думала я, чувствуя, что неправильно вот так просто сдаться, пока Тамарочка не поняла, что обидела нас.

За полчаса перед ужином снова пришла Тамарочка и усталым голосом попросила нас всем отрядом собраться на террасе.

Мы вышли: очень хотелось подышать свежим воздухом и немного размять затекшие от долгого лежания и сидения конечности.

— Ребята, я должна вам сказать, что была не совсем права, погорячилась, — слегка дрожащим голосом проговорила она. Было видно, как трудно давались ей эти слова. — С завтрашнего дня первому и второму отряду разрешается ходить в столовую без построения и речовок. Шуметь и врываться в зал как сумасшедшие, конечно, не надо, а следует спокойно зайти и занять свои места. А сейчас я прошу вас всех пойти на ужин и забыть случившийся инцидент. Надеюсь, что вы люди достаточно взрослые и не будете упрямиться, — закончила она свою речь.

Мы были растерянны, но в глубине души ликовали. Я радовалась, наверное, больше всех, потому что все мои сомнения по поводу продолжения забастовки разрешились сами собой. Мы выиграли этот бой!

Все действительно сильно проголодались и были рады такому исходу событий.

— Хорошо, Тамара Николаевна, мы придем, — нарочито сдержанно ответили мы, как будто делая ей одолжение.

На ужин мы пошли с гордо поднятыми головами, ребята из других отрядов смотрели на нас как на героев.

Кроме причитающейся нам творожной запеканки и рисовой каши, нам дали еще по котлете, оставшейся с обеда, и по ватрушке с повидлом с полдника.

Мы со зверским аппетитом смели все без остатка.

Со следующего дня наша лагерная жизнь пошла своим чередом — с утренними линейками, конкурсами и купаниями в реке. Тамарочка стала разговаривать с нами мягче, спокойнее.

После ужина ко мне подошла Светлана и попросила зайти к ней в комнату. Я думала, что она начнет говорить про вчерашнюю забастовку, и немного напряглась, так как даже от нее мне не хотелось выслушивать воспитательные речи.

— У меня к тебе предложение, — сказала Света. — У нас вчера был педсовет, решался вопрос, кто будет председателем совета дружины вместо Саши Ткаченко: он через два дня уедет домой по семейным обстоятельствам. Мы подумали и решили выбрать тебя. У тебя явные лидерские качества, ты весь отряд сумела организовать на забастовку. К тебе прислушиваются и относятся с уважением.

Я была крайне удивлена и никак не ожидала услышать это от Светы. Тем более что председателя совета дружины всегда выбирали из первого, самого старшего отряда.

— Меня? Что вы, Светлана, я никогда не считала себя лидером, наоборот, я всегда переживала оттого, что не могу отстоять свое мнение, — ответила я, стараясь скрыть удивление от услышанного.

— Ты ошибаешься, ты еще не знаешь себя, просто не было повода тебе проявиться, а со стороны виднее. Знай, что ты можешь повести людей за собой. У тебя обостренное чувство справедливости, и ты всегда будешь бороться за правду.