Девочка из города

Девчонки всё дальше, даже Романок прыгает, как заяц, а Валентинка спотыкается, скользит, и ноги её отказываются бежать. Что ей делать? Как ей спастись?

И тогда она закричала пронзительно, изо всех сил:

– Таиска! Таиска!..

Таиска была уже на горе. Она остановилась и оглянулась. Мальчишки настигали Валентинку и, весело выкрикивая «вербу», с двух сторон забивали её снегом. Валентинка уже не пыталась бежать – она стояла согнувшись и закрыв руками лицо.

Таиска сунула свою вербу Романку в руки и, словно коршун с высоты, устремилась обратно вниз. Она с разбегу налетела на Андрюшку – он стоял ближе – и сцепилась с ним. Она сбила с него шапку и старалась схватить за волосы. Андрюшка дал ей тумака, а сам нагнулся за шапкой. Таиска уловила момент и запустила руку в его вихры. Другой мальчишка, Колька Сошкин, сначала растерялся, но потом снова схватился за снежки. Бой начался не на жизнь, а на смерть. Таиска царапалась и налетала на мальчишек, словно разъярённый петух.

– Беги! – кричала она Валентинке. – Беги! Я с ними… сейчас… расправ… расправлюсь!

Но Валентинка не побежала. Она неожиданно подскочила к Андрюшке и начала хлестать его своей вербой.

– Ой, ой! – закричал Андрюшка. – Ты ещё глаз выстегнешь! – и закрыл руками лицо.

Таиска схватила Валентинку за рукав:

– Пойдём! Хватит с них. Они теперь будут знать, какая верба хлёст!

Домой явились прямо к уборке. Валентинка всё ещё дрожала после боевой схватки. Только возле ягняток, возле жёлтого тёплого Огонька она успокоилась.

– Эх ты, лизун! – сказала она, поглаживая его нежную шею. – Стоишь тут и ничего не знаешь. А в овраге что делается!

Большой букет вербы красовался на столе в горнице. Тонкий аромат леса бродил по избе. Валентинка подсела к деду:

– Дедушка, ты знаешь… Ты не поверишь, наверно, но это правда, я сама видела!

– Что видела?

– В овраге! Кругом снег, а на кустах зелёные листики. Мелкие-мелкие, но всё-таки листики! А на другом кусте, на большом, красные серёжки… Хочешь, пойдём, покажу?

Но дед и не думал не верить.

– Вот так чудо! – усмехнулся он. – Да это ольха зацвела. Она всегда так торопится. Это чтоб листья ей цвести не мешали. Она любит цвести на просторе, чтоб ей цветы ветерок обдувал. А те зелёные – так это ивняк. Деревце не гордое – солнышко греет, и ладно.

За ужином все увидели, что у Таиски заплывает глаз и веко почернело. Первая заметила Груша:

– Глядите, глаз-то у Таиски!

– Вот так фонарь! – сказал дед. – Теперь нам и лампы не нужно, и так светло.

– Батюшки! – удивилась мать. – Это где же тебя угораздило? Стукнулась, что ли?

– Небось с мальчишками подралась, – сказала Груша.

Таиска молча уплетала щи, будто не о ней шла речь. Но последнее замечание её задело.

– А вот и да, – ответила она, – вот и подралась! И ещё подерусь!

– Таиска, – с упрёком сказала мать, – ну неужто это хорошо – с мальчишками драться?

– А если они нашу Валентинку бьют? – крикнула Таиска. – Это хорошо, да?

– Они нашу Валентинку снегом! – сердито сказал Романок.

– Нашу Валентинку… – вполголоса повторила Груша, словно прислушиваясь к этим словам. – Нашу…

А дед потрепал Таиску по плечу:

– Так и надо. Если наших бьют, спускать не надо! Дерись!

Праздник весны. Жаворонки из теста

Это был праздник. Но о таких праздниках Валентинке никто никогда даже и не рассказывал.

Ещё с вечера Таиска вертелась возле матери:

– Мамка, погляди-ка на численник…

– Поглядела. Двадцатое. Что же дальше?

– А дальше – завтра двадцать первое. Ты что же, забыла?

– А что такое двадцать первое? Война кончится, что ли?

– Да мамка же, не притворяйся! Ведь завтра жаворонки прилетят!

– Отстань! – с досадой ответила мать Таиске. – Нужны мне твои жаворонки! Прилетят, и ладно.

Таиска чуть не заплакала:

– Да ведь тесто ставить нужно!

Но мать ничего не ответила.

А поздно вечером она всё-таки взяла большую глиняную миску и тихонько замесила тесто.

На другой день Валентинка встала пораньше и вышла на крыльцо. Может, она увидит, как летят жаворонки.

Свежее лучезарное утро встретило её. Неистово чирикали воробьи под окнами. Кричали грачи. На изгороди сидела красивая чёрно-белая сорока и поглядывала на Валентинку то одним глазом, то другим. И по всей деревне из конца в конец без умолку голосили петухи.

На крыльцо вышел дед:

– Ты что рано выскочила?

– А я жаворонков гляжу. Таиска говорит, они прилетят сегодня.

Дед усмехнулся:

– Эка, хватились! Да уж я одного ещё на той неделе слышал!

Дед взял метлу, промёл канавку с водой, а потом подошёл к старой берёзе и стал прислушиваться к чему-то.

Валентинка подошла к нему:

– Дедушка, что ты слушаешь?

– Слушаю, как у берёзы сок пошёл. Слышишь? От корня вверх. Так и напирает. Слышишь?

Валентинка слушала, приложив ухо к прохладной атласистой коре. Где-то тихонько шумело, где-то журчало – может, это вода журчала в канавке, может, это ветерок шумел. Но Валентинка шепнула:

– Слышу!

Вдруг на крыльцо выскочила Таиска и закричала звонче, чем все деревенские петухи:

– Валентинка, иди жаворонков лепить! Ну скорей же ты, ну скорей же!