Девочка-яд

И от этих тухлых мыслей мне становилось еще жарче, чем от горячего пара, исходящего от раскаленных камней русской парилки. По венам бежала вместо крови концентрированная серная кислота, а мозги оплавились и превратились в обугленную кочерыжку. Эх, Ярослава, стыдоба!

Зажмурилась и спрятала лицо в ладонях, но меня все никак не отпускало. Перед глазами услужливо представала картинка его идеального смуглого мускулистого тела в белом полотенце, низко сидящем на бедрах. Пресс, прокачанные бицепсы, широкая грудь, сильные ноги, полностью забитые татуировками ниже колена. Пирсинг в ушах и кожаные браслеты. И запах, что невозможно спутать ни с кем другим, так пах только он один. Потрясла головой и ничего. Стоит перед мысленным взором как живой и улыбается мне, довольный, что в который раз получил то, что хотел.

Караул, ребята! Просто кошмар!

Вышла из парилки и замоталась в тот самый злополучный халат, что успела прихватить, когда убегала из зоны бассейна. Потуже затянула пояс и потопала на выход, отчаянно моля небеса, чтобы все уже разошлись спать.

Но где я, а где везение, правда? Вот, вот…

Стоило мне только подняться на первый этаж из цоколя, как я услышала громкий смех и звучный баритон дяди Паши, который что-то усердно вещал, то ли на кухне, то ли в столовой. Но прошмыгнуть мимо не успела, меня окрикнула мама, что, на мою беду, появилась в проеме.

– Славка, а вот и ты. Иди сюда!

Закатила глаза, вздохнула, но потопала туда, куда звали. Мама до сих пор была в вечернем платье в пол, а отчим в красивом костюме-тройке цвета индиго.

«Красивая пара», – подумала я.

Но неужели сводный не видит, как они подходят друг другу? Эти их взгляды и мимолетные прикосновения – любовь, как она есть. Перевела на него взгляд и задохнулась от боли. Аверин-младший мстительно полировал руку собственного отца, которая обнимала мою мать за талию. А потом перевел на меня взгляд и гадко усмехнулся.

– А, дочка, хочешь холодненького молочка? Упарилась же совсем, – залепетала моя родительница и я поняла, что она слегка под мухой. Как и дядя Паша, кстати. Он тоже прихахатывал и осоловело смотрел на мир.

– Не откажусь, – кивнула я и села за стол.

– А мы тут твоего брата пытали, почему он дома, а не с ребятами, как обещал? – выдал и улыбнулся мне отчим.

– А он что? – задала я встречный вопрос и отхлебнула сразу половину стакана молока, что подала мне мама.

– Говорит, что живот разболелся и решил остаться дома, – отрапортовал мне мужчина.

– Врет, – со знанием дела потянула я и в упор посмотрела на сводного, что с равнодушной миной сидел и рассматривал мое лицо. Так пристально, будто бы впервые видел.

– Да ты что? – удивленно прижал руки к губам Аверин-старший.

– Ага, – кивнула я, – Ян мне сегодня признался, что его товарищи больше не хотят дружить с ним. Да, да, так и сказали, что он абсолютно невыносим, если не сказать больше.

Дядя Паша тут же рассмеялся в голос, и мама захихикала вслед за ним. И только мы с Демьяном продолжали сверлить друг друга пуленепробиваемыми взглядами.

– Ты, пап, не смейся. Яся ни слова не соврала. Теперь она мой единственный друг, только на нее вся надежда.

Я скривилась, допила молоко, а потом встала на ноги и подытожила все эти занимательные посиделки:

– Пойду я. Что-то в сон клонит.

– И я пойду, – тут же вслед за мной поднялся Аверин-младший.

– До завтра, молодежь. А мы с мамой еще чайку бахнем. Правда же, Светочка?

– Правда, мой дорогой.

Я шла медленно, чтобы не выдавать свою нервозность, которая галопирующими темпами набирала обороты. Он сзади. Так чертовски близко. Почти дышит мне в затылок. Веду рукой по лестничным перилам, а его рука следуют сразу за мной. Сглатываю и пытаюсь набрать в легкие воздух, но не получается, я будто бы задыхаюсь от лавины из чувств и эмоций. И никак не получается вынырнуть, только утонуть окончательно и захлебнуться.

– Мне понравилось, Ясь, – вдруг слышу я его голос и сердце оголтело дернулось в груди.

Не отвечаю, иду прямо, хотя перед глазами словно ядовитый туман.

– Ты такая сладкая.

– Замолчи! – шикаю я на него.

– А тебе не понравилось? – его ладонь быстро пробегает по моему бедру и сжимает ягодицу. Тут же хлопаю его по руке и цежу мстительно.

– Нет!

– Плохо. Тогда нам нужна практика. Много практики, Ясь. А то так дело не пойдет, мне нравится, а тебе нет, – и показательно вздыхает, а потом, когда мы оказываемся на площадке второго этажа, прихватывает меня за ладонь и тянет на себя.

– Мечтай больше, – фыркаю я и пытаюсь выдернуть свою руку их его хватки, но ничего не получается.

– Куда уж больше?

А потом он вдруг подхватывает меня за талию и несет, зарываясь лицом в изгиб моего плеча. Вздыхает опять и бурчит что-то, а мне щекотно и весь серьезный настрой пропадает. Хотя я и злюсь на него страшно. А еще я все прекрасно понимаю, зачем он это делает и чего добивается. Унизить меня – вот его план. Показать мне мое место, а еще подтвердить свои же убогие умозаключения – я легкодоступная дешёвка, что он может в два счета заполучить по первому требованию.