Девочка и кошка

Борис вернулся в кают-компанию к Вадиму и его спутницам и, увидев, как те накрывают стол для ужина, вспомнил, что с утра ещё ничего не ел. Вскоре стол был накрыт, но ожидали ещё двоих друзей Вадима, что должны были прибыть с минуты на минуту. Ждать долго их не пришлось. Двое молодых людей с походными сумками на плечах возникли перед яхтой.

— Эй, там, на шхуне! — крикнул молодой человек с чёрными усиками и озорным взглядом. Он был среднего роста, худощав с короткой аккуратной стрижкой. Второй был явно постарше, лет тридцати, невысок, полноват, с лысиной; лишь на висках его сохранились остатки былой шевелюры. Первого звали Виктором, второго Игорем.

— Привет ребята! — отозвался Вадим. — Во-первых, это не шхуна, а яхта, а во-вторых, чего вы торчите на причале? Поднимайтесь на борт! Давно вас ждём, что так долго?

— Искали в вашей провинции хоть какую-нибудь автостоянку, надо же было где-то машину оставить.

Татьяна утонула в дружеских объятиях Виктора, и, протянув руку Игорю, сказала:

— Говорила же вам, надо было машину у нас во дворе оставить, я и родителей предупредила, а вы дурью маетесь.

— Машина должна стоять на стоянке, где есть лицо, официально несущее ответственность за сохранность.

— Лицо! — хмыкнула Татьяна. — Во-первых, не лицо, а пьяная морда, а во-вторых, с этой морды, в случае чего, ты и рваного рубля не возьмёшь.

— Не скажите, не скажите, красавица, — возразил Игорь. — Я ведь юрист, если что, по судам затаскаю, мало не покажется, и не эту пьяную морду, как Вы, сударыня, изволили выразиться, а владельца стоянки.

— В нашем посёлке, да будет вам известно, сударь, никаких автостоянок вообще нет!

— Да, в этом мы убедились, — сказал Виктор.

— Так, где же вы машину оставили?

— Как где? — наигранное удивление возникло на лице Игоря. — У тебя во дворе.

— Ладно, давайте ужинать, а то есть уже хочется, а мы вас ждем, искателей автостоянок, — сказал Вадим.

Все действительно проголодались, и долго уговаривать никого не пришлось. Вадим взялся разливать спиртное: женщинам шампанское, мужчинам кое-что покрепче.

— Вам что? — спросил он Бориса. — Водка, коньяк, бренди, виски? Вот прекрасное шотландское виски, не желаете?

— Нет, нет, я не пью, — ответил Борис.

— Как? — удивлённо спросил Вадим.

— Да так, совсем не пью, не употребляю ничего спиртного, — спокойно сказал Борис.

— Вот это да! — воскликнул Вадим. — Что бы офицер-подводник, и не пил?! Такого я ещё не видел! Такого просто не бывает!

— И много Вы видели офицеров-подводников? — с лёгким ехидством спросил Борис.

— Ну…

— Так откуда же такая убеждённость в том, что офицер-подводник обязательно должен пить? Люди-то разные — кто пьёт, кто не пьёт.

— Да, как говорится, суровая служба, вдали от родных берегов, необходимость снятия стресса.

— Иногда подобное снятие стресса очень дорого обходится. Есть у Визбора такая песня, про то, как рыбаки в море выходят: «Матросов своих, наименее пьяных, я ставлю на вахту, стоять на ногах». Так вот, однажды, такие рыбаки на морозильном траулере из бухты выходили, в три часа ночи. Вся команда пьяна вдрызг, судно без ходовых огней, вышли без разрешения, надеясь, что, как в песне Визбора, в море протрезвеют. А в это время заходила в порт подводная лодка, не атомный крейсер, а обычная дизельная лодка из похода возвращалась. Надводным ходом шла. Траулер этот, судно довольно крупное, перерезал лодку пополам, и ушёл, не оказав помощи. Лодка затонула со всем экипажем, спасти не многих удалось. Там, на этой лодке и мой отец погиб, я ещё в школе учился. Тогда и дал себе слово, что никогда, ни при каких обстоятельствах, не притронусь к спиртному.

— Извините, кто ж знал, — Вадим налил виски Игорю и себе. Виктор выбрал коньяк, а дамы шампанское.

После нескольких тостов ужин перешёл в то состояние, когда молодые люди, уже не трезвые, но ещё не утратившие ощущение реальности от выпитого, почувствовали лёгкость, и свободу рассуждать на любые темы, причём каждый считал своим долгом побыстрее высказать всё, что он находил особо важным. Не успевал первый рассказчик окончить фразу, как его перебивал второй, и так далее. Все вели себя непринуждённо, и лишь в поведении Ирины была заметна некоторая натянутость и напряжённость. Однако, после определённой дозы алкоголя, напряжённость эта прошла.