Девочка и гора

Турину потребовалось больше времени, чем он когда-либо признался бы, чтобы вспомнить, что он в своей стихии. На самом деле видение потока воды не всплывало на поверхность среди его паники, пока его сердце не забилось в груди, а оба легких не наполнились абсолютной потребностью вдохнуть. Его чувства показывали форму заполненных водой туннелей вокруг него, направление потока, сложность вихрей и течений, оставленных в кильватере наступающих фронтов.

То тут, то там его лед-работа обнаруживала места, где между потолком и потоком могли быть пойманы воздушные карманы, сжатые в углах силой потока. Это было труднее, чем оторвать его тело от земли, но его потребность была больше, и каким-то образом Турин сумел направить себя к одному из таких карманов. Он вынырнул на поверхность и сумел продержаться там несколько судорожных вдохов, и все это время страшная тяга воды пыталась утащить его через ближайший дверной проем.

Турин знал, что не сможет долго сопротивляться течению. Разделение потока вокруг себя отнимало у него все силы. И он понятия не имел, как долго продлится наводнение. Насколько он знал, другая сторона ворот могла быть под морем, способным обеспечить бесконечное количество воды и утопить весь подземный город в течение нескольких часов. Он сделал еще пару глотков драгоценного воздуха, а затем позволил течению себя забрать.

На этот раз он сосредоточил свою лед-работу, чтобы окружить себя защитным барьером из воды, оболочкой, которую он носил с собой, чтобы отразить и заглушить любые удары. Он нащупывал путь своим вода-чувством, представляя себе форму потока и ожидающие угрозы, которых нужно было избежать.

Он сделал еще несколько вдохов, вращаясь на вершине воронки, где нисходящая шахта поглотила часть потока. Даже в вихревой сумятице водоворота Турину казалось, что он должен следовать за поднимающейся водой, а не за нисходящими потоками, и что, если он достигнет стремительного переднего края потока, у него, по определению, будет воздух. По крайней мере, до тех пор, пока не будет тупиков.

Турин вырвался из водоворота и позволил главному течению тащить себя вперед. На этот раз он попытался взять с собой пузырь воздуха и держать его над головой, но это оказалось слишком трудно в потоке воды и со всеми другими требованиями к его концентрации. Вместо этого он сосредоточился на том, чтобы мчаться впереди потока, проталкиваясь сквозь мчащуюся воду, избегая столкновения со стенами, и все время надеясь добраться до переднего края прежде, чем воздух в его легких станет кислым.

Великий потоп растекался во всех направлениях, заливая весь подземный город, заполняя каждую впадину и тупик. Но Турин также чувствовал, как вода поднимается вверх, не в состоянии стекать вниз достаточно быстро, чтобы удовлетворить приток из ворот. Это был поток, по которому он решил последовать.

Турин рванулся вперед, слепой, почти не контролируя себя, полагаясь на образ в голове, который обеспечивало его вода-чувство, временную модель затопленных и затопляемых туннелей.

Его легкие снова начали болеть, сердце грохотало. Потребность в воздухе начала затуманивать образ, на который он полагался. Он был близко, он догонял стремительно мчащийся передний край воды. Это была еще не стена, но все еще поток, который за два удара сердца становился по грудь, а еще за два пенящаяся масса заполняла туннель до крыши.

Турин вырвался на поверхность с собственным ревом, который был неслышен из-за грохота дикой воды. Он посвятил все свое мастерство тому, чтобы удержаться там, среди пены и пузырей, подняв голову в воздух и все время мысленно прощупывая поток впереди, чтобы определить его продвижение.

Поток нес его вверх по длинному извилистому склону туннеля, теряя ярость, хотя она была далеко не исчерпана. У него было время заметить, что его смыло с точной архитектуры подземного города и он снова оказался в вырубленных вручную проходах под Черной Скалой. Звезды висели тут и там в клетках, их свет ненадолго мерцал в потопе, прежде чем туннель полностью заполнялся и топил их в грязном водовороте.