Девочка Грешника

— В Москве она, — огорошила меня бабуля и я тут же закашлялся, а та услужливо похлопала меня по спине.

— Что? Где? — пробасил я надсадно.

— Улетела вчера последним рейсом.

— Твою ж…кто позволил отвезти ее в аэропорт? — мгновенно вспыхнул я.

— Ну, я пыталась ей запретить, пока ты спал там без задних ног, но я теперь персона нон-грата для внучки. Предательница, — и подняла указательный палец кверху.

— И я?

— И ты, Рома. И дед, который в Москве удерживал мужиков, чтобы они раньше времени сюда не приперлись. И Даня. И отец ее. Она все вспомнила.

— И кто ее в аэропорт отвез?

— Так она под шумок вызвала трансфер. Я специально в оранжерее ошивалась до последнего, все вам время побольше дать хотела для выяснения отношений. Откуда мне было знать, что ты на радостях отрубишься? Я когда в дом вернулась Соньку на пороге уже с одним рюкзаком поймала, — развела руками бабуля.

— Она же сейчас…столько надумает себе! Это просто провал! — психанул я, сжимая зубы так сильно, что, казалось, еще чуть-чуть и они раскрошатся.

— Ну да, Рома, так-то тебе есть за что волноваться.

— Вы все знали, да? — ринулся я в прихожую, чтобы обуться и скорее броситься за беглянкой.

— Чай, не дурочка. Дважды два сложить умею. Еще с Питера тебя пробили с дедом.

— И позволили нам видеться? — словно на припадочную воззрился я на нее.

— Сначала хотели развести, а потом решили, что у вас все полюбовно. Это же так, Рома? — и бабуля посмотрела на меня с такой неприукрашенной надеждой, что аж руки заломила.

— У меня так.

— Ну вот видишь…

— Куда она подалась?

— В дом к отцу, там до нее тебе точно не добраться. Забор, ротвейлеры, охрана. И Даня злой как черт!

— Уже звонил?

— Да. Обматерил мня, — обиженно поджала губы старушка и я тихо выругался.

— Ничего, еще извиняться будет.

— Да не нужны мне его извинения. Не человек, а робот, как и папаша его — ручки, ножки, голова, одни сплошные микросхемы, что деньги подсчитывают. Ему уже никто и ничто не поможет, сердце каменное или вообще напрочь отсутствует. Ты просто Соньку мою сделай счастливой, большего нам с дедом счастья и не надо.

— Как она вообще?

— Змея, Рома! — покачала головой Фаина Моисеевна, — Шипела, грозилась, что кастрирует тебя, если ты к ней вздумаешь приблизиться. Такими словами крыла…

— Какими?

— Ой, я таких даже и не знаю, — вздохнула бабуля и в конец скуксилась.

— Каковы мои шансы?

— Ну…

— Как есть, говорите.

— По нулям. Но ты обязательно, что-то придумаешь. Только не ври ей больше, пожалуйста. Красавиным был. Косяковым был. Ветровым пора уже стать.

— Да я сам бы рад, но тут было без вариантов, — поджал недовольно губы.

— Рома, — вдруг окликнула меня бабушка и я повернулся, хотя уже вышел из дома и спустился с крыльца.

— Да?

— Мне внучка сказала, что Даня ей какую-то запись показал, там ты в ней говоришь с ним о Соне непотребные вещи. Это правда?

И внутри меня все упало. Резко. Разбилось в дребезги и сразу в мозгу всплыли мои же слова, сказанные с дуру, в порыве бесконтрольного гнева и обжигающей ревности:

«Извинись за меня перед ее женихом, но пробы ставить там больше негде. В целом — так себе, но сосет зачетно».

Язык мой — враг мой. Да и Шахов гребаный гандон, все это записал и сунул ей под нос. И если все обстоит именно так, то шансов у меня действительно почти нет. Я ее использовал. Я ее опорочил. Я опошлил все прекрасное, что было между нами. Я стал виновником ее аварии и причиной того, что она больше никогда не сможет стать матерью. И я снова явился и наврал ей с три короба.

Ну как это можно простить?

Я не знаю. Это просто пиздец какой-то, товарищи.

— Рома? Правда или нет?

— Правда, — виновато выдал я, но глаз не опустил.

Пора научиться отвечать за свои косяки. Иначе толку не будет.

Глава 42. Домой

POV Рома

Помните в детстве был родительский развод, типа «скажи честно, что это ты накосячил и тебе ничего не будет»? И ты, наивный лапоть, говорил все, как есть, а потом выхватывал знатный подзатыльник.

Вот!

Короче, с Фаиной Моисеевной это так не сработало. За мою честность, старушка меня всего лишь крепко обняла, погладила по спине сухонькими ручками, а затем выдала:

— Все мы иногда делаем глупости, мальчик мой. Но и все мы заслуживаем шанс на исправление. Удачи тебе, Ромка!

Удачи…да, это мне не помешает.

Но уже сидя в самолете, меня пробрал нереальный такой мандраж, потому что Соня с момента нашего знакомства очень сильно изменилась.

Помню, как увидел ее, когда только приехал на эту дачу в образе водителя Косякова. Сердце за грудью чуть не разорвалось на куски от ее вида. Похудела, осунулась, а в глазах бескрайний океан боли, грусти и отчаяния. На вид девчонка, а взгляд взрослой, побитой жизнью женщины.

И в этом виноват только я. Ни Даня, ни алкоголь, ни пьяная авария.

Я!