Девочка для генерала 2

Держали Катю крепко. Из рук Руслана вырваться невозможно, но надо бы.

– К черту ужин, Воробушек, – простонал Коваль и склонил голову, пряча от неё потемневший взгляд.

Катины возражения потонули в его губах. Катя хотела сказать, что ужин ни в коем случае не отменяется, что к нему готовилась не только она… Но всё растворилось в небытии, стоило Руслану прикоснуться к ней. Поцелуй выбивал почву под ногами, Катя терялась. Она даже не сразу заметила, что Руслан куда-то понес её. Обвила лишь сильнее ногами его торс, руки же соединила на его шее.

– Руслан, я…

– Тихо, Катя.

Все слова, что она собиралась сказать, застряли в горле, когда Руслан посадил её на стол. Шум частично сбрасываемой посуды заставил её сердце сжаться от разочарования. Правда, недолго. Не до посуды стало.

Руслан освобождал место именно ей. Посадил попой на край стола. Катя хотела скинуть ноги с торса мужчины, её остановило медленное покачивание головы. Руслан снова поймал её взгляд, и она оказалась под его влиянием.

Сидеть на столе, обнимая мужчину, с задранной рубашкой, что обнажила бедра, с намокшими от закручивающегося внизу живота спазма трусиками, оказалось одновременно порочно и привлекательно. Именно привлекательной и желанной чувствовала себя Катя. Девушкой, которую не доставили на утеху барину, а которая сама пришла и очаровала. Эрегированный член, упирающийся ей в бедро, и потемневший, наполненный страстью взгляд Руслана были тому лучшим подтверждением.

Он смотрел на неё иначе. Вроде бы и мягко, но настолько проникновенно, желанно, что Катя невольно потянулась к нему. Ей хотелось самой прикоснуться к Ковалю, погладить его.

Он опередил её на какие-то доли секунд. Схватил за волосы, потянул назад, натянул, невольно заставляя её запрокинуть голову и оголить шею.

– Обожаю тебя такой, – прорычал Руслан, приближая своё лицо к её лицу, вызвав своим признанием новую волну огня в крови девушки. – И хочу до ломоты в яйцах. Если не возьму сейчас, взорвусь.

– Так возьми, Генерал.

РУСЛАН

Её открытая шея – искушение.

Нет, мать вашу, вся Катя одно сплошное искушение. Невероятное. Нереальное.

Увидел её в рубашке, и крышу снесло. Какой на хер ужин, если он не трогал своего Воробушка весь день? Суетилась, маленькая, что-то готовила. Открытая, читай – не хочу. Её непосредственность обескураживала даже такого прожжённого циника, как он. Бабником Коваль в общепринятом смысле не был. Потому что не соблазнял, не очаровывал. Брал. Договаривался. И только.

Женщины не раз устраивали ему романтические ужины. Свечи, интим, дорогое прозрачное белье, прочая красивая атрибутика, направленная на пробуждение в нем романтических чувств. Серьезно? Он видел тело, видел соски, что просвечивали сквозь кружево, трусики, а иногда и тщательно выбритый лобок. Ужин и свечи его априори не интересовали. Не для этого он приходил к женщине. Секс и удовлетворение. Всё.

С Катей, честно, хотел поужинать. Ведь старалась маленькая… Но увидел свою рубашку на ней, и все благие намерения полетели к чертям. Её игривый тон и вовсе его добил. Нокаутировал.

Она открывалась перед ним. Впервые за эти недели. Менялся её взгляд, движения. Тон разговора. Она кокетничала, заигрывала! Раньше всегда подобные игры раздражали Коваля. Они взрослые люди, и каждый хорошо знал, чего хочет.

Реакция на Катю снова приятно его удивила.

Он не узнавал себя. Почти сорок лет, а велся на девочку, как сопливый пацан, вагины женской не видевший. Реагировал на всё очень остро. Думал. Постоянно. Снова и снова. Просчитывал и ошибался.

И кайфовал от собственных просчетов, от собственных эмоций, что были для него совершенно новы. Руслан прислушивался к себе. Часто. Смотрел, как спит утомленная от его ласк Катя, раскинувшись на кровати, непременно голенькая. Одеваться он ей не давал. Прислушивался к её дыханию. Считывал его, отмечая, как трепещут реснички, отбрасывая легкие веера-тени на щеки. Катя во сне была невероятной.

Нежная, ранимая. Запачканная им. Да, вот тут в нем просыпался дьявольский собственник, на пути которого лучше не вставать никому. Ни Богу, ни дьяволу. Человеку, простому смертному тем более. Ночь принадлежала только Руслану, дела оставались за дверью, и он мог в полную меру сосредоточиться на Воробушке. Не было ночи, чтобы он её не тронул. Ему необходимо было кончить в неё. Примитивно пометить. Осознание того, что Коваль ведет себя, как первобытный самец, заимевший свою женщину, сначала вызывало саркастическую ухмылку. Стареешь, друг. На романтику потянуло. По прошествии нескольких дней в доме у океана Руслан перестал иронизировать. Потому что ирония встала костью в горле. Сменилась на необходимость чувствовать Катю. В потребность.

Он не мог долго находиться без неё. Как зверь постоянно прислушивался, едва ли не принюхивался. В доме ли она… Знал, что в доме. Без его разрешения ей не выйти. И всё же… Всё же…

Проверял.

В нем просыпались совершенно дикие инстинкты. Иногда хотелось Катю запереть в комнате. Чтобы без него никуда. Маразм полный. В каком веке они живут? И где.

Это даже не инстинкты. Это болезнь. Одержимость в чистом виде.