Девочка без тормозов

— Дом вроде бы новый.

— Илья сразу же строиться начал, как на Римке женился. Все для нее! Все ради нее! А денег не было! Фундамент лет десять заливал, все в старом доме жили. А потом вдруг деньги появились, так он за два года… А старый дом снесли!

— Детей у них, я так понял, нет.

— Так это Римка!.. Мало кто знает, а я, так уж и быть, скажу! — Игольникова понизила голос и движением ладони пригласила Максима подойти поближе, чтобы он лучше слышал. — Римка ведь аборт сделала! Чтобы от Ильи не рожать!

— Так, может, от Матвея и случилось?

— Да нет. Первое время Матвей в ее строну и не смотрел, Тонькой своей упивался. А чего так?… Римка баба видная, а Тонька… Ну ничего особенного!

— Сердцу не прикажешь.

— Ну, так сердце само потом захотело! Тонька медсестрой в больнице работает, как только на дежурство, так Римка к Матвею… Не скажу, что постоянно, каждый день, врать не буду. Это же знаете, как у сумасшедших, летом, зимой ничего, а весной обострение. А любовь — это, скажу я вам, сплошное сумасшествие!

— Улица у вас как-то непонятно называется, — усмехнулся Максим. — Кто такой Жужельников?

— Да, говорят, первый секретарь райкома комсомола. Ну, первый, в смысле по счету первый, с того момента, как комбинат строить начали.

— Устарело название, новое нужно. Товарищ Стасов у нас большой начальник, он может. Улица Санта-Барбары, как вам такое название?

— Да уж, Санта-Барбара у нас еще та! — просияла Игольникова.

— Вы говорите, Илья Сухарков искал свою жену, потому его и не было две ночи. А если у него любовница? Может, он у нее ночевал?

— У кого любовница? У Ильи?!

— А что, такого не может быть?

— Ну что вы, Илья на своей жене помешан! Все ей прощает!..

— А убить он ее мог?

— Убить? — задумалась Игольникова.

— Они когда-нибудь ссорились, ругались?

— Когда-нибудь? Да они дрались! Разнимать их бегали! Как будто нам делать больше нечего!

— И в последнее время тоже дрались?

— А что в последнее время… Ну да, в последнее время тише стало!.. — открыла вдруг для себя Инна Степановна.

— Ну вот видите.

— Так Илья в последнее время дома не ночевал. Иногда только. Я еще думала, может, окончательно рассорились!.. Ну да, тише стало… А теперь что, совсем тихо станет, если вдруг Илья Римму убил… Вы это хотели сказать?

— Пока все это только догадки… А где вы, говорите, Матвей живет?

— В конце улицы… Вернее, в самом начале, дом-то у него номер два… Не видела я его вчера. И позавчера тоже.

— Спасибо вам, — поблагодарил женщину Максим.

Прощаться они с Игольниковой не стали, пообещали заглянуть к ней еще раз. И отправились к Тельникову. Сначала их облаяла собака, затем вышла высокая женщина лет сорока с мелкой завивкой на коротких с рыжиной волосах. И в пальто, надетом на домашний халат. Она-то и сказала, что мужа нет дома.

— А вы, я так понимаю, Антонина? — спросил Стасов, возвращая удостоверение на место.

— Антонина… Игоревна, — кивнула женщина, с интересом глядя на него.

— Вы в хирургии работаете. Я вас видел… — Стасов осторожно провел пальцами по своей простреленной руке.

Рана уже затянулась, перевязь не требовалась, но резкие движения все еще противопоказаны.

— Да, да, я вас помню. Пулевое ранение… Да вы заходите, холодно! — засуетилась женщина.

Она укоротила цепь у собаки, провела гостей в дом, включила электрический самовар. Дом небольшой, кухня маленькая, плита двухконфорочная, водопровод, газовый котел. Чистенько, уютно. И сама женщина приятная в общении.

— Антонина Игоревна, вы нас, конечно, извините, но мне придется задать вам не очень приятный вопрос. Дело в том, что мы разыскиваем Сухаркову Римму Дмитриевну.

— Разыскиваете?!. Что она натворила? — Тельникова сделала над собой усилие, чтобы сдержать наползающую на губы улыбку. Как минимум она не желала добра своей сопернице.

— Ничего, просто пропала… Где сейчас ваш муж?

— Матвей на работе.

— Когда вы видели его в последний раз?

— Что значит в последний раз?… Вчера я его видела, утром, он на работу отправился, я — на смену.

— То есть прошлую ночь вы провели вместе?

— Ну да.

— А эту ночь ваш муж где провел?

— Дома.

— Вы в этом уверены?

— Э-э… Татьяна бы мне сказала…

— Татьяна?

— Наша дочь. Она сейчас в школе. Виктор, сын, уже в институте учится, в Москве второй год.

— А дочь говорит, что отец дома ночевал?

— Ну а для кого она завтрак готовила?… А почему вы спрашиваете? Из-за этой, из-за Риммы?

— Я же говорю, не очень приятные вопросы. Скажите, ваш муж мог сбежать с Риммой?

— Куда? От кого? Зачем?

— Да вот сорока на хвосте принесла, говорят, любовь у них неземная.

— Да какая там любовь! — Тельникова набрала в легкие воздух, как будто для того, чтобы сдержать подступившие к глазам слезы.

— Нет?

— Какая может быть любовь, если она шлюха?

— Сухаркова?

— Ну, может, и любовь… Только Матвей ее не любит!

— То есть между ними ничего нет?

— Сейчас нет и раньше не было. Долго не было… Ну а потом он сорвался. Он же мужик! Здоровый мужик! А эта бл… Прости, Господи!.. Эта дрянь на шею ему вешалась, проходу не давала.

— И вы это терпели?

— А что мне, по-вашему, убить ее надо было!.. А вы что, меня в чем-то подозреваете? — спохватилась Тельникова.