Девки гулящие 3

«Хабаловки» не берет, имперскими деньгами брезгует – золото, фунты, доллары за зерно требует. Марки германские один умник предложил – ему же в рожу ими и прилетело.

Стали ему препятствовать, совестить, про дела его обещали в Вятку сообщить – обругал матерно и арестовать велел. В тюрьме оказались, кто в уездной военной комендатуре был, а кои в этот день дома оставались – повезло, сумели скрыться кого предупредили.

Местная караульная команда сама мигом разбежалась, москвичам даже стрелять не пришлось. Командир её Попов сам на сторону штабс-капитана переметнулся. Население Уржума на арест власти РВР никак не прореагировало, защищать их не бросилось. Успели они местным жителям уже хуже горькой редьки надоесть своими выкрутасами.

Объявил штабс-капитан в Уржуме свою власть и полное отделение от РВР. Независимое теперь тут типа княжество, штабс-капитан за главного, а всем остальным надо пасть ниц.

Смена руководства в Уржуме в ураганном режиме произошла, никто даже не успел оглянуться. С утра одни командовали, а в обед уже другие. Зачем штабс-капитан такое учинил? Какие у него были резоны? Испугался, что про его художества в центре узнают? Что зерно он на строну продает, а не республике отправляет? Может решил собранное по деревням реализовать и с золотишком, полученным скрыться? Тайга то, вон она – рядом. Кто там его найдёт. Через Урал перемахнет, там – Сибирь, а из неё уж куда угодно с казной то наполненной и верными товарищами.

Народ в полку и тот не весь в курсе был, что произошло. К вечеру только узнали. По приказу штабс-капитана двери казенного винного склада акцизного ведомства перед московскими продотрядовцами настежь распахнули – празднуйте мол победу соратники. Каждому бойцу полка денег выдали – «хабаловок» не жалко. Завтра ещё по мешку зерна можно под расписку получить. Куда то зерно девать – сами решайте.

Загудел Уржум, обыватели стали прятаться…

Вскоре по улицам весёлые морячки заходили, гармошки заиграли, местами салют стали устраивать из трёхлинеек. Противоэпидемический режим никто не соблюдал, как и «немки» не было. Хотели даже отдельные личности из пушки бабахнуть, но инициативу их новое руководство не поддержало. Снарядов было мало, а новых взять негде.

Десяток Сидора, где Ванька и Федор числились, когда в Уржум возвратились – рты пораскрывали. Что за чудеса здесь творятся? Утром ещё ничего не предвещало беды, а теперь вон какая ситуевина. Сходили, как говорится, за хлебушком. На долго ли такая вольница? До Вятки вести о происходящем дойдут, как против недовольных крестьян уже против штабс-капитана силы карательные соберут и одним махом его вольницу прихлопнут. Ваньку и Федора в том числе. Смахнут как крошки со стола – никто и не заметит.

Соратники Ивана в сторону винного склада чуть не бегом убежали. Сидор козликом впереди всех наскакивал. Ванька Федора за рукав придержал – не время водку пьянствовать.

– Во попали так попали. – закуривая Федору проговорил Иван.

– Думаешь, мне нравится? – оглядываясь по сторонам ответил Федор. Приблудные китайцы на своих горбах по мешку чего-то тащили. Между собой переговаривались с довольным видом.

– Не, не надо нам такого счастья. – снова проговорил Ванька.

Федор ничего не ответил. Молча согласился. Двинулись они в сторону своего временного пристанища – не на улице же им теперь всю ночь стоять было…

Вятская губерния. Уржум.

Глава 54 Перебежчики

Теребиловская дружина.

Не всё руководство Уржума штабс-капитан арестовал. Кто-то успел зайчиком-побегайчиком в кустиках спрятаться, а кто-то и достойно из города в данной ситуации отступил. Тот же Сормах.

Один в поле не воин. Прекрасно понимал это Николай Гурьянович. Опыт какой-никакой у него в этом деле имелся. Образцовая школа унтер-офицеров и прапорщиков 13-й пехотной бригады казанского военного округа за плечами. Потом германский фронт. В шестнадцатом году за боевые заслуги награжден Георгиевским крестом 4-й степени. Участвовал в Сборовском сражении, был произведен в подпрапорщики, удостоился Георгиевского креста 3-й степени. Ранен был неоднократно.

Видя, что в городе творится, Сормах на рожон не попер. Лошадь, которая в его распоряжении имелась, в телегу запряг, к складу с оружием тихохонько подкатил, двенадцать ящиков ручных гранат погрузил и только его и видели.

В Теребиловку Сормах гранаты вывез, нечего их людям штабс-капитана оставлять – самим пригодятся. Есть кому их раздать в надежные руки.

Гранаты сгрузил, верных ему людей кликнул. У тех ещё четыре подводы нашлось.

Пока московские продотрядовцы победу праздновали, матерными частушками округу оглашали Сормах с товарищами опять к складу пробрались. Наложили без всякого счета три воза винтовок и два патронов. Патронов много не бывает – это Сормах на фронте хорошо усвоил.

Нагрузились и опять в Теребиловку вернулись. Больше не поехали – нечего третий раз своё счастье испытывать, да и достаточно уж им было.