Devil ex machina

Парень положил пустую ладонь на красный диод турникета. Считывающее устройство подало сигнал, и турникет истошно завопил. Затем внезапно смолк, щелкнул и загорелся зеленой лампочкой. Ян спокойно прошел, откинув перекладину. Фаина отчетливо видела его профиль. Он улыбался.

Девушка ощутила странную теплоту на лице. Будто ее касались влажной губкой. Она провела пальцами под носом, чтобы прогнать навязчивое ощущение. Тепло перешло к губам, стало каким-то… жидким?

Фаина осмотрела собственные пальцы. Фаланги были темно-красными. Девушка поморщилась, не сразу сообразив, откуда взялась кровь. Затем, сложив два и два, она бросила взгляд в сторону лифта, и как раз вовремя. Дверцы съезжались, стискивая мужскую фигуру в нитку. Ян подмигнул ей в самый последний момент. Фаина без сил опустилась на стул.

Глава 8, в которой Фаину укачивает

«Его наружность трудно описать. Что-то в ней есть странное… что-то неприятное… попросту отвратительное. Ни один человек еще не вызывал у меня подобной гадливости, хотя я сам не понимаю, чем она объясняется. Наверное, в нем есть какое-то уродство, такое впечатление создается с первого же взгляда, хотя я не могу определить отчего. У него необычная внешность, но необычность эта какая-то неуловимая. Нет, сэр, у меня ничего не получается: я не могу описать, как он выглядит. И не потому, что забыл: он так и стоит у меня перед глазами».

Роберт Льюис Стивенсон – «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда»

Узор на спинке автобусного кресла вращался и разрастался нелепой серо-зеленой мандалой с микро-вкраплениями высохшей грязи и пыли. Рисунок шевелился в нескольких сантиметрах от глаз, будто тысячи клопов или мелких серых личинок копошились в нем, создавая оптическую иллюзию. Вспоминалась теория Дениса о фракталах.

Несмотря на отвращение, Фаина так увлеклась разглядыванием причудливого орнамента, фрагменты которого, как ей виделось, сливались то в черты лица, то в силуэты животных, что после десяти минут подобного гипноза на фоне жужжания переговаривающихся пассажиров ее замутило. И в этом не было ничего удивительного. Вестибулярный аппарат Фаины в течение жизни оставлял желать лучшего. Она свыклась, что в самый неподходящий момент от него можно ожидать очередной выходки, но никогда не была к ним готова.

Будучи семилетним ребенком, Фаина целую неделю училась ездить на велосипеде, в то время как ее сверстники и даже дети помладше справлялись с задачей с раздражающей непринужденностью. Выстоять на одной ноге она не могла и десяти секунд, зато споткнуться и упасть умела даже без причины. Всегда спокойнее, если под рукой мебель и стены. Особенно сейчас, когда начались приступы.

Девушку укачивало в любом транспорте, кроме, пожалуй, электричек. Усугубить и без того неприятный процесс можно было чтением или продолжительным рассматриванием экрана телефона: тошнота подступала еще более настойчиво. Фаина завидовала остальным пассажирам, которые приятно проводили время в плену гаджетов, пока ей приходилось всю дорогу пялиться, словно зомби, на обивку кресел или мелкие трещины в стекле, да и то без гарантии избежать неприятных ощущений.

И вот, едва во рту накопилось чрезмерно тягучей слюны с привкусом ржавого железа, пришлось прервать свое головокружительное занятие. Пытаясь найти в плотной человеческой массе более приятный объект для созерцания, Фаина напоролась на пару буравящих глаз и мелко вздрогнула. Она не сразу их узнала, эти тяжелые свинцовые угли, что умеют нагнать мурашек своей бесстрастностью. Тошноту как рукой сняло, зато на лбу и шее выступила испарина, руки покрылись гусиной кожей.

Фаина отвернулась, услышав, как хрустнул шейный позвонок. Она намеревалась весь оставшийся путь не поворачивать головы в ту сторону, а глядеть на дорогу, даже если будет одолевать нестерпимая тошнота. Лишь бы не встречаться взглядом с тем, кто лицемерно притаился в толпе обычных горожан и наблюдал за нею исподтишка.

«Волк в овечьей шкуре. Страшно представить, как долго он наблюдал за моей прострацией, пока я ловила фрактальные приходы».

Поток мыслей раскрошил привычную колею и выплеснулся в иное русло, меняя его форму. Нельзя было не думать о Яне, кожей ощущая, что он находится рядом, едет с тобой в одном автобусе среди десятков ни о чем не подозревающих людей, которые просто спешат домой и ни на кого не обращают внимания. Вот он, сидит в паре метров от тебя. Молчит. И неотрывно смотрит, презрев правила вежливости и приличия.

С ним что-то не в порядке. Это не вызывает никаких сомнений. Там, где появляется он, происходят необъяснимые вещи. И никому, кроме Фаины, нет до этого дела. Может, она и параноик, но не настолько слепа, чтобы упускать из виду череду подозрительных совпадений, начавшихся аккурат с заселением Яна. И не имеет смысла кому-либо доказывать свои наблюдения. Реальность редко бывала на ее стороне.