Devil ex machina

Но была одна вещь касательно Гены, которая очень радовала и давала надежду на лучшее – его симптомы почти прекратились. Похоже, парня удалось вылечить, и никаких мистических знаков в кровоточивости его десен и боли во рту на самом деле не было. Но как же остальные симптомы у девочек, у Алека? Тоже совпадения? Собственное здоровье пока не давало сбоев. Она вновь ощущала вкус сладкого, но не собиралась этим злоупотреблять. Благодаря сдержанности, попыткам питаться здоровой пищей и отказу от спиртного жажда и недомогание не беспокоили ее.

– Фаин? – чей-то незнакомый голос вывел девушку из глубоких раздумий, она отъехала от рабочего стола и подняла голову. Перед ней стоял программист, его имени она не помнила.

– Я тебя слушаю.

Зачем он подошел к ней? Что ему нужно? О чем они могут говорить?

– Я иду в магазин, тебе купить чего-нибудь?

Фаина откинулась на спинке своего кресла, чтобы осмотреть офис. Почти все глядели в их сторону. Зачем они послали его к ней? Это какая-то проверка?

– Не надо, у меня еда с собой.

– Ладно, как хочешь, – парень похлопал себя по карманам, словно искал что-то. Например, повод задержаться.

– А что, уже обед? – удивилась девушка.

– Да, почти. Вот меня и послали в магазин, каждый просит что-то ему купить, чтобы не идти самому. Мы и раньше так все время делали, ты не замечала?

Фаина отрицательно покачала головой.

– Можешь просить и ты. На будущее.

– Ясно. Так ты идешь один?

Коллеги слушали с большим вниманием. Они уже не могли припомнить, когда в последний раз Фаина общалась с кем-то из них так долго и осознанно, без очевидного для нее напряга и взаимного желания скорее закончить диалог.

– Ну да. Хочешь, пошли со мной?

– Хочу. Проветрю голову. А то уже ничего не соображаю.

Преодолев сильное удивление, программист с трудом поверил в происходящее. Вместе они покинули офис. Спускаясь по широкой лестнице наравне друг с другом, они заговорили снова.

– Напомни мне, как тебя зовут.

– Артем.

– Артем… да. Я запомню. Постараюсь. Это обидно, что я о таком спрашиваю?

«Шизоиды испытывают трудности с пониманием эмоций окружающих людей, – вспомнилось ей. – Почему же я раньше не замечала, как мне сложно порой догадаться, что испытывает человек, с которым я контактирую? Я просто и не помышляла об этом».

– Немного, но… Мы ведь никогда и не общались плотно.

– Но ты-то мое имя помнишь.

– Оно у тебя редкое. Вообще-то, знаешь, мне не обидно, что ты решила узнать это. От такой, как ты, стоит ожидать чего-то в этом стиле.

Фаина усмехнулась. Будь она прежней, этот разговор закончился бы прямо здесь. Но нынешняя Фаина могла и хотела продолжить иссякающую беседу.

– От такой, как я. Что это может значить?

– Ты же сама понимаешь. Но хочешь услышать, как я об этом скажу. Какими словами.

– Скорее всего, – призналась она и усмехнулась снова.

– А раньше тебя не беспокоило, кто ты для нас.

– Ну… с недавних пор кое-что изменилось.

– Мы все это заметили. Именно поэтому меня сегодня подослали к тебе. Прощупать почву.

– Вот как.

Артем открыл входную дверь и пропустил ее вперед. На улице стояла чудесная солнечная погода, громко шумели деревья, с крыши на крышу перелетали сизые стаи голубей.

– Я даже не помню, как это было, – задумчиво сказала Фаина, пока они шагали в сторону магазинчика, вдыхая запах свежей выпечки, витающий в воздухе.

– Зато мы все помним очень отчетливо. Многие испугались. Не за себя, а за тебя. Этот случай, пусть о нем никто и не решается заговорить, навсегда изменил наше отношение к тебе.

Фаина внимательно посмотрела на него, не понимая, что бы это могло означать и как ей к этому признанию отнестись, затем подняла лицо к небу и солнечному свету, зажмурилась на пару секунд. Артем не имел в виду что-то хорошее. Это очевидно.

– Мне жаль.

– Нет. Ты не должна жалеть. Наоборот.

– Не совсем тебя понимаю.

– Не знаю, как это объяснить, но благодаря этому нервному срыву (или что это такое было) мы все, наконец, разглядели в тебе живого человека, а не ту молчаливую безэмоциональную мумию, которая работала с нами в одном помещении и редко когда выдавала и десять слов за день. Мы увидели, что ты тоже испытываешь эмоции, сильные, буйные чувства. У тебя даже взгляд появился. А раньше были просто глаза – пустые, без выражения. Странно было видеть их на молодой девушке. Стой, я тебя чем-то расстроил?

– Не знаю. Нет. Наверное, нет. Это все там, внутри. Слишком много всего навалилось в последнее время.

– Не держи в себе. Помнишь же, чем это закончилось в прошлый раз.

– Вы ведь не думаете, что теперь я стану активной и общительной? К сожалению, меня не перекроить, хоть я и пытаюсь.

– То, что ты со мной общаешься сейчас, уже нонсенс для нашего коллектива. Пока нам хватит и того, что есть. Мы не будем тебя донимать, не волнуйся. Все-таки видим, что ты за человек.

– Спасибо. Когда я захочу общения, я начну его сама.

Вот так просто, оказывается, можно обо всем договориться и обозначить допустимые нормы. После того, как люди увидят тебя в гневе, почему-то начинают с пониманием относиться к твоим странностям.