Дэвид Старр, космический рейнджер

Дэвид быстро перебегал от тени до тени с осторожностью, в которой не было особой необходимости. Никто не следил за ним. Когда он достиг выхода номер семнадцать, жесткая поверхность купола, находившаяся невысоко над ним, еще более снизилась. Он задел ее головой.

Дверь открылась, и Дэвид вошел внутрь. Карманный фонарик осветил стены, контрольное табло. Никаких надписей на приборах не было, но объяснения Верзилы были достаточно точными. Дэвид нажал желтую кнопку. Слабый щелчок, пауза, затем шипение, гораздо более громкое, чем тогда, когда они выбирались на машинах. Поскольку выход был маленьким, рассчитанным на трех-четырех человек, а не на несколько машин, воздух уходил гораздо быстрее.

Дэвид надел маску и подождал, пока шипение совсем стихнет. Это означало, что давление снаружи и внутри уравновесилось. Тогда он нажал красную кнопку. Внешняя секция стены поднялась, и он вышел наружу.

На этот раз ему не нужно было управлять машиной. Он лег на жесткий холодный песок и подождал, пока выворачивающее наизнанку ощущение пройдет и он привыкнет к изменению силы тяжести. На это потребовалось около двух минут. «Еще несколько переходов, – мрачно подумал Дэвид, – и у меня будет то, что фермеры называют „гравитационными ногами“».

Он встал, чтобы осмотреться, и невольно застыл в восхищении.

Впервые видел он ночное небо Марса. Звезды те же, что видны и с Земли, и очертания созвездий привычны. Расстояние от Земли до Марса, само по себе очень большое, тем не менее совершенно незначительно по сравнению с расстояниями до ближайших звезд. Но если положение звезд и не изменилось, сильно изменилась их яркость.

Разреженная атмосфера Марса не затемняла их, они сверкали жестко и алмазно-ярко. Луны, конечно, не было, во всяком случае такой, как на Земле. Дэвид поискал глазами крошечные спутники Марса – Фобос и Деймос, пяти и десяти миль в диаметре – две огромных горы, летящие в космосе. Они настолько малы, что, несмотря на близость к планете, гораздо ближе к Марсу, чем Луна к Земле, – Фобос и Деймос видны не как диски, а как две ярких звезды, незнакомые земному небу. Дэвид думал, что сможет узнать их, но… вероятно, они находились по другую сторону планеты.

Низко на западном горизонте он заметил еще кое-что и медленно повернулся в ту сторону. Это, безусловно, была самая яркая звезда в ночном небе, ее сине-зеленое свечение было невыразимо прекрасно. Рядом находилась еще одна звездочка, желтоватая, яркая, но гораздо меньшая, чем ее соседка.

Дэвиду не нужны были звездные карты, чтобы узнать Землю и Луну – двойную «вечернюю звезду» Марса.

Он оторвал взгляд от небосвода, повернулся к невысокому скальному выступу, видневшемуся в свете фонарика, и пошел. Верзила велел ему использовать этот выступ как ориентир. Марсианская ночь была холодна, и Дэвид с сожалением подумал о тепле марсианского солнца, находившегося в ста тридцати миллионах миль.

Пескоход в слабом свете звезд был почти невидим, и Дэвид услышал негромкий гул двигателя раньше, чем увидел машину.

Он позвал:

– Верзила! – И тот выглянул.

– Великий космос! – сказал Верзила. – Я уже думал, ты заблудился.

– Почему двигатель работает?

– Легко объяснить. Как иначе мне не замерзнуть? Но его не услышат. Я знаю это место.

– Получил фильмы?

– Получил ли я? Не знаю, что было в твоей записке, но пять-шесть ученых кружили вокруг меня, как спутники. «Мистер Джонс то» и «Мистер Джонс это». Я говорю: «Меня зовут Верзила». Тогда: «Мистер Верзила, пожалуйста». Во всяком случае, – Верзила щелкнул пальцами, – до конца дня мне выдали четыре фильма, два проектора и ящик с меня размером, который я не открывал, а также дали на время (или в подарок, я не знаю) пескоход, чтобы отвезти все это.

Дэвид улыбнулся, но не ответил. Он вошел в приятную теплоту машины и быстро, торопясь обогнать приближающееся утро, установил проекторы и вставил в каждый из них фильм. Прямой просмотр, конечно, быстрее и удобнее, но даже в теплой кабине все-таки нужна маска, и выпуклые прозрачные очки делали прямой просмотр невозможным.

Пескоход медленно двигался в ночи, почти точно повторяя маршрут колонны Гризволда в день проверки.

– Не понимаю, – сказал Верзила. В течение пятнадцати минут он что-то бормотал про себя, и теперь ему пришлось повторить дважды, прежде чем Дэвид ответил.

– Что не понимаешь?

– Что ты делаешь. Куда идешь. Думаю, это мое дело, потому что отныне я с тобой. Я сегодня весь день думаю, Ст… Уильямс. У мистера Макиана всего лишь несколько месяцев назад испортился характер, а до того он был совсем неплохим парнем. Появился Хеннес – новая метла. И Зубрила Бенсон вдруг оказался наверху. До того как все это началось, он был никем, а сейчас он всегда среди шишек. Ко всему прочему ты здесь, и Совет Науки делает все, что тебе нужно. Если происходит что-то важное, я должен знать, что именно.

– Ты видел карты, которые я просматривал? – спросил Дэвид.

– Конечно. Просто старые карты Марса. Я видел их миллион раз.

– А ту, с заштрихованными участками? Знаешь, что они означают?