Дэвид Копперфилд

Но при этом, как и в давние времена, внутри Цеха Магов и Волшебников существует небольшая группа адептов, особо одаренных артистов, мастеров своего дела, которые посвятили свою жизнь совершенствованию уже известных и разработке новых фокусов. Нетрудно представить, как изменился бы наш мир, приложи они свои способности и энергию к другим областям человеческого знания. Например, к медицине! Есть, однако, нечто, что отличает магов от представителей других искусств и наук: им чужд принцип открытости информации. Эта герметичность, замкнутость в своем круге свойственна, пусть в разной степени, всем престидижитаторам — от площадного фокусника до иллюзиониста высшего класса! С древнейших времен они привыкли хранить свои секреты, оберегать их, как скупец свои сокровища. Это и понятно: стоит объяснить, как делается фокус, и рассеется обаяние тайны, а ребенок внутри нас снова превратится в лишенного воображения прагматика. Чудо есть нечто непостижимое, оно умирает, когда с него совлекают покровы таинственности. И вот что интересно: тайна — слово женского рода, но всюду в данном виде искусства верховодят мужчины! Женщина в этом деле всегда актер второго плана, ассистент, пассивный инструмент в руках демонстратора. Ее распиливают на части, пронзают насквозь рапирами, четвертуют, колесуют и что только с ней не делают, но все-таки она лишь прекрасная игрушка в руках кукловода. Случайность ли это? Скорее всего нет. Обычно увлечение фокусами приходит в детском или юношеском возрасте, когда мальчишки любят покрасоваться перед девочками. Это дает юнцам ощущение силы и власти над сверстниками. С возрастом это стремление может проходить или ослабевать, но настоящим иллюзионистом может стать лишь тот, кто вкусил от плода власти, кому поклонение толпы необходимо как воздух. Уже одно это ограничивает круг людей, способных заниматься этим искусством. Их немного, но они есть. И все же среди этих избранников судьбы нашелся человек, который заслужил право называться первым среди равных. Природа щедро наделила его необычной внешностью, сильным характером, работоспособностью и деловым чутьем. Трудно сохранять объективность по отношению к современнику. Но когда он появляется на сцене, каждый интуитивно понимает, что имеет дело с феноменальным явлением, что это лучший из лучших, неповторимый, несравненный, короче говоря, это — Дэвид Копперфилд!

Он появляется на сцене не как все: он не выходит из-за кулис, не поднимается по ступенькам из зала, не спускается с потолка на канате… Он — прилетает на сцену. Прилетает без помощи каких-либо технических средств. Он прилетает за счет силы своего сознания. Он — левитирует.

Он летает над сценой при вертикальном, при горизонтальном положении тела, головой или ногами вперед. Все — изумительно грациозно, артистично!

Затем он зависает в элегантной позе — как бы лежа на диване и подперев рукой голову. Его тело помощники пропускают сквозь многочисленные обручи — чтобы показать, что никакие невидимые приспособления не поддерживают его. Или он легко, как рыба в воде, «вплывает» в сферу, образованную большими вращающимися горящими обручами, потом так же легко, как рыба, «выплывает» из нее или так же, по-рыбьи, плавает в большом прозрачном аквариуме, закрытом стенками со всех сторон.

Он при этом — не призрак. Он говорит, озаряя всех своей ослепительной улыбкой. Он даже катает, держа на руках, зрительницу из зала, паря над сценой вместе с ней…

Он проходит сквозь стены — и сквозь легкие перегородки на сцене, и сквозь Великую Китайскую стену. Как это выглядит? Он подходит к стене, «погружает» в нее кисть руки, потом постепенно всю руку, потом на глазах у зрителей исчезает все его тело; затем так же постепенно оно появляется по другую сторону стены: сначала кисть руки, потом вся рука…

Он дематериализует и материализует любые предметы — и маленькие, и большие, даже самолет, вагон, статую Свободы. А также свое тело и тела помощников.

При этом дематериализация и материализация в его исполнении могут быть как мгновенными, так и постепенными, поэтапными.

Например, он сначала материализует тело женщины — оно вполне живое, с богатой мимикой, двигается, улыбается, — затем дематериализует его по частям: сначала руку, потом ногу, потом волосы… А женщина при этом приветливо кивает и улыбается зрителям: все в порядке, мне хорошо! Затем ее тело исчезает совсем, и она становится духом.

Или он сам исчезает в одном месте — и появляется в другом, демонстрируя медленную материализацию. Для этого на ажурные подставки кладут большой лист толстой стали. Его накрывают тканью. Задача такова: он должен материализовать тело между листом стали и полотнищем. Ажурные подставки служат для того, чтобы зрителям было видно, что он, например, не подлезает снизу сквозь дыру в стальном листе. …И вот полотнище на середине вдруг приподнялось, под ним появилось нечто вроде лежащего на боку эмбриончика. Вот еще движение — он становится больше, еще, еще — и вот Дэвид Копперфилд сбрасывает с себя ткань изящным движением руки.