Девичник

Зейди было забавно, что ее моральная развращенность так широко приветствуется всеми ее друзьями. Как это их характеризует? Конечно, она тщательно подбирала себе аудиторию. Она была уверена, что у ее психиатра, у ее матери и у школьного отдела будет совершенно иная реакция.

— Поклянись, что сохранишь это в тайне. Если я услышу об этом от кого-нибудь еще, больше никогда не расскажу тебе ни одной сплетни.

— Да ладно тебе. Ты хотя бы должна позволить мне рассказать об этом Дэну.

— Зачем Дэну знать о подобных вещах?

— Потому что самое увлекательное, о чем он может от меня услышать, — это что у Джоша было в носу сегодня утром. Брось… позволь мне рассказать ему. По крайней мере, это на целую неделю даст нам предмет для разговоров, — сказала Дориан.

— Ты собираешься использовать мою сексуальную жизнь, чтобы сделать свой брак более интересным?

— А почему, как ты думаешь, я с тобой до сих пор общаюсь?

— Ну, хорошо, — согласилась Зейди. — Можешь рассказать ему. Разве я могу лишить тебя сокровенных моментов супружеского счастья, в течение которых вы будете смеяться над тем, какая я извращенка?

— Это было хорошо?

— Почему ты ничего не спрашиваешь меня про Майка? — В это время в дверь Зейди постучали. Она нахмурилась. Кто бы это мог быть к ней во вторник? Тревор выяснил, где она живет? Или Грей приехал отчитаться о своем разговоре с Хелен? — Погоди-ка, у меня кто-то в дверь стучит. — Она встала и пошла посмотреть в глазок. Что ей делать, если это Тревор? Как будто карма догнала ее, чтобы пнуть под зад, как раз в тот момент, когда она о нем рассказывает.

Она посмотрела в глазок. Вся кровь до последней капли из верхних конечностей перетекла в ее ступни.

— Дориан? Я тебе перезвоню.

Она положила трубку и на автопилоте пошла открывать дверь.

Там стоял Джек.

С розой в руке.

И улыбался ей.

— Привет, — сказал он. Как всегда, красноречив.

— Джек.

Это было все, что она смогла произнести. Что еще она должна говорить? Она попыталась вспомнить все едкие фразы, какие в свое время отработала, но ни одна из них не приходила ей в голову.

— Я знаю, это несколько неуклюже, но, надеюсь, мы сможем поговорить. Можно мне войти?

Минуту она смотрела на него вытаращив глаза, потом сделала шаг назад и распахнула дверь. Она знала, не стоит принимать близко к сердцу то, что он ей скажет, но умирала от желания услышать это.

Входя, он протянул ей розу, и она положила ее на кухонный стол, намеренно не ставя в воду. К черту его розу!

— Новая кушетка. Мило, — произнес он, прежде чем сесть на нее и положить ноги на кофейный столик. На нем не было кожаных штанов, зато была обтягивающая рубашка от Гуччи и джинсы, стоящие по крайней мере сотню долларов. Он тоже многого добился. На нем не осталось ни унции жира. И зубы стали белее.

Зейди скинула его ноги со стола и села на стул напротив него.

— Дай-ка попробую угадать. Ты участвуешь в программе «Двенадцать шагов» и пришел просить прощения.

Джек нахмурился:

— Нет… зачем, черт возьми, мне участвовать в программе «Двенадцать шагов»?

— А зачем, черт возьми, ты сюда пришел?

— Потому что я думаю, что нам надо кое-что обсудить.

— Тебе понадобилось семь месяцев, чтобы к этому прийти? — Зейди поверить не могла, что она это говорит, но в глубине души надеялась на то, что он извинится. Хотя она бы в этом никогда ему не призналась.

— Согласен, я вел себя не лучшим образом, — проговорил Джек.

— Это сказал твой рекламный агент?

— Почему ты говоришь с таким сарказмом?

Господи! Уже во второй раз за сегодняшний день она поражалась, как мужчины могут быть такими потрясающе тупыми. Может быть, ей стоит встречаться с Тревором. Он молод. Она может вылепить из него что-нибудь. Не дать ему стать таким.

— Ты прав, Джек. У меня нет никаких причин быть враждебной.

Как вам такой сарказм?

— Я хожу к психоаналитику, и он помогает мне пережить кое-какие вещи.

Зейди сделала глоток вина, дабы подкрепить силы.

— Например, то, что ты не озаботился прийти на свадьбу? И я тебя с тех пор не видела? Ведь это довольно важные вещи. Надеюсь, ты хорошо платишь этому парню.

Джек расстегивал и застегивал защелку на часах, стараясь избежать ее взгляда.

— Я не должен был приходить сюда сегодня вечером, Зейди.

— А я не должна была впускать твою дрянную задницу.

Почему этот говнюк сидит на ее кушетке? На кушетке, которую она купила под залог обручального кольца?

— Прости. Прости меня за то, что я сделал. Ты счастлива?

— Когда ты так говоришь, я прихожу в экстаз. Какое искреннее извинение! Тебя научили этому в актерской школе?

Джек вздохнул, закрыв глаза и откинув голову на спинку кушетки.

— Я понимаю, что ты злишься.

— Правда?

— Я не виню тебя. Если б я оказался в твоем положении, я бы тоже злился.

Он настолько самоуверен, что считает себя вправе позволять ей злиться? Зейди налила себе еще бокал вина, чтобы удержаться от желания ударить его. У нее тряслись руки, и она пролила пару капель.

— Я должен был поговорить с тобой после того, как вернулся из Вегаса.

— Ты должен был появиться на свадьбе.

Он опустил глаза в пол.

— Я не был готов жениться.

— Ты нашел отличный способ сообщить мне об этом.