Девичник на Борнео

Антон радовался как ребенок. Он давно искал подходящий сорт помидоров для своего фирменного соуса. Сан-Марцано оказались именно тем, что нужно. Все блюда на празднике были с этими помидорами: томатный суп, панини, салаты, мясо, пицца, паста, «Кровавая Мэри». Мне безумно понравился ледяной помидорный сорбет и мороженое, в котором были смешаны сыр маскарпоне и помидоры. В итоге я даже слегка переела их, и к вечеру у меня разыгралась аллергия в виде шелушения на верхней губе.

Почему я говорю только о еде и местных достопримечательностях, но не о наших с Антоном чувствах? Хотела бы, но не могу. Слишком страшно делиться счастьем. Слишком страшно… Может, когда-нибудь я научусь?

Могу сказать только одно: эта поездка была лучшим временем в моей жизни. Антон постоянно был рядом и не выпускал мою руку из своей руки ни на секунду.

Мы встречались год и десять месяцев, но я все еще продолжала обманывать себя, не позволяя полностью отдаться нашей любви.

Антон готовил сюрприз на нашу годовщину. Хотя мы и провели вместе уже много времени, я не забывала подчеркивать, что мы свободные люди.

Тем не менее Антон собирался попросить меня переехать к нему.

Он не сомневался в своем решении, но, конечно, не был уверен, что я соглашусь.

— Я люблю тебя, — сказал Антон.

Он, конечно, надеялся услышать ответное признание. Вместо этого я поднялась с его груди, улыбнулась и спросила:

— Что у нас сегодня на ужин?

Антон не обиделся. Он знал, что я просто боюсь произнести эти слова. Мужчина видел и мое ответное чувство, и страх, тревожащий мою душу, но не знал, насколько сильным был этот страх. Страх сделать выбор. Сказать «Да!» любви. «Да!» — единственному мужчине! Человеку, с которым будешь вместе всегда. Что такое — «всегда»? Как можно клясться в вечной любви и верности, если я меняюсь каждый день вместе со своими чувствами. Если я когда-нибудь разлюблю? Если чувства пройдут? Мы ведь не можем знать свое будущее. Как можно говорить: «Я буду любить тебя всегда»? Это мне было непонятно. Сказав это, человек либо обрекал себя на жизнь с вечным чувством вины, если вдруг разлюбит того, кому это сказал, либо просто становился лгуном.

Антон, конечно, не клялся мне в вечной любви. Он просто сказал: «Я люблю тебя».

Однажды Антон позвонил мне и попросил срочно встретиться. Он был очень взволнован.

— Что случилось?! — воскликнула я, как только увидела его.

— Я наконец решился…

— Ты открываешь ресторан?! — не знаю как, но я почувствовала, что речь идет именно об этом.

— Да.

— Тоша… Это прекрасно! Я так рада за тебя!

— Я назову его Vari. В честь тебя. И еще кое-что… Я хочу открыть его на побережье… Ты знаешь, я рассказывал. Открытие будет только через пару лет. Пока мне еще предстоит выбрать подходящее место. Не хочу тебя торопить. Верю, за это время ты решишь съехаться со мной.

Я тут же сжалась:

— Мне нужно подумать, — я надеялась, Антон не заметил вспыхнувшего в моих глазах страха.

Через месяц

Я изменила Антону с бывшим любовником. Только лишь для того, чтобы спрятаться от чувства. Не признаваться самой себе в настоящей любви к единственному мужчине. Потом за ужином я выпила лишнего и откровенно рассказала об этом Антону.

Выслушав меня, он направился к двери.

— Прошу тебя. Не уходи. Я… Я люблю тебя, — неожиданно легко с моих губ сорвались эти слова.

Он, зная, что значило для меня сказать такое, замер. Потом надавил рукой на ручку двери и вышел.

Я села на пол и заплакала.

«Ну что я наделала?!»

Помню, как в детстве я стояла у окна и ждала маму — когда она еще была жива. Если мама надолго уходила и не возвращалась до самого вечера, меня одолевали страх и тревога: «Вдруг мама не вернется никогда?»

Когда мне было пять лет, еще не появились мобильные телефоны. Нельзя было просто позвонить или скинуть смс: «Где ты?»

Однажды мама ужинала с близкой подругой в ресторане. Было уже десять вечера, а она все еще не вернулась. Я ждала ее, отказываясь ложиться спать, хотя рядом была няня, а в соседней комнате — папа. Помню, как услышала папин голос:

— Странно… Уехала два часа назад? Может, заехала куда-то по дороге… — папа говорил по телефону с маминой подругой.

В этот день мама так и не вернулась.

Я ждала маму и после ее смерти. Представляла, будто она возвращается с какого-то праздника. Красивая и веселая. Целует меня, говорит, что любит. Я улыбаюсь в ответ. На душе у меня спокойно. Вот мама. Она рядом.

Потом мне приходилось возвращаться в реальность. Реальность, в которой мамы уже нет и не будет никогда.

Когда Варя узнала о своей беременности

В день открытия моей выставки около входа в Третьяковскую галерею, куда я попала благодаря связям отца, собралось много журналистов. Мне было неловко за пафосность и помпезность, но папа хотел заявить всем, что его дочь — художница. Я, конечно, понимала, что мне нечем гордиться. По пятибалльной шкале мои картины любой знаток оценил бы не больше чем на «тройку».