Девичий паровозик

– Выпей чайку и забудешь тоску! – сказал я известную присказку.

– Если бы. Если бы было, так как ты говоришь, мой милый Миша я бы этот полуведерный самовар выпила весь без остатка – она улыбнулось той улыбкой, от которой повеяло смертной тоской и безысходностью.

Я принес медный поднос с чашками и заварным чайником. Удобный кран с притертыми поверхностями выдал нам необходимую порцию душистого кипятка, и ароматы китайского чая наполнили веранду. Я занес все в дом, достал соленые сушки и колотый сахар-рафинад.

В это время на пороге появилась Варя, с прижатым к груди дневником. Увидев нас, она сменилась в лице. Сразу сжалась у порога и опустила глаза в пол.

– Что тебе девочка? – спросила Маша.

– Нет ничего.

– А что приходила?

– Я наверно пойду.

– Я помешала мытью полов? Миша ты денег то девочке даешь? Можно и мне подкинуть.

– Помолчи Мария! – сказал я раздраженно.

– Я думала что девочка-поломойка, а у вас тут мероприятие!!! – Маша внимательно посмотрела на меня.

Я подошел к Варе. Взял мягко ее подбородок, поднял личико девушки, чтобы она посмотрела на меня, и сказал, глядя ей в глаза:

– Извини, пожалуйста. Давай отложим наши дела хорошо?

Она ничего, не ответив, вышла и побежала в основной дом.

– Так так! Ага! Что у тебя за дела с этой молодой особой рассказывай как на духу? – сказала она, с отчуждением в голосе.

– Чисто деловые связи, мои литературные начинания. Вот девочка дневник приносила.

– Зачем?

– Почитать. Я просил.

– Забавно. Очень забавно. Дневник это личное. Его просто так не показывают, как я знаю. Тем более молодым людям – это знак.

– Знак чего? Чепуха.

– Возможно, с твоей стороны да.

– Это такая невинность, по сравнению с тем, что было в этом доме, о чем ты?

– Вы сударь все в одну кучу не валите. Там, где обстоятельства – там понятно, не успеешь одно принять, вы мне новые ребусы подкидываете.

– Маша, – я подошел к ней близко, – ни в чем я в этот раз перед тобой не виноват. Пустое. Забудем. Или ты ругаться желаешь?

– Ох! В моем ли положении ругаться, может еще, и вдова изредка наведывается в мое отсутствие?

– Скажешь тоже!

– Стыдно! Нос не кажет?

– Уже чай готов. Садись к столу, – сказал я миролюбиво.

Она сняла шляпку. Я разлил по чашкам чай. Она не притронулась, только долго дула и поглядывала при этом на меня.

– Умом все понимаю, а что-то нехорошо мне, – сказала она вдруг. – Видел, как у нее глаза горели?

– Глаза, как глаза.

– Нет, мой милый, уж поверь, я знаю что говорю, я сама женщина.

– Ей едва исполнилось шестнадцать.

– Из молодых – да ранних.

– Ты жестокая, не думал.

– О чем ты?

– Твой муж ты говорила, унижает тебя, заставляет против воли быть любезной, заставляет слушать про взятки, и другие грязные дела, постоянно подчеркивает зависимость от него. И за это ты его втайне ненавидишь и презираешь, а сама поступаешь не лучше. Кичишься деньгами перед этим, в сущности, еще наполовину ребенком, показываешь ей подобающее место, оскорбительно называешь поломойкой. Думаешь в 16 лет это кому-то приятно слушать и чем она хуже тебя или меня, что у нее меньше денег, но это ли является пороком? Чем ты тогда лучше своего мужа?

Маша взяла сушку и раздавила на 4 части, сжав в кулаке, взяла другую и тоже раздавила.

– Не хотела я утром идти. Предчувствие.

Я встал, подошел к ней сзади и поцеловал в голову.

– Успокойся. Прости. Вырвалось.

– Это правда Михаил, что ты извиняешься, просто я действительно повела себя неподобающе.

– Прости, пожалуйста.

– Когда это касается нас, это мы здорово подмечаем, а порой и сами, походя, можем оскорбить обидеть. А может, безотчетно увидела отчего-то в ней конкурентку.

Мы попили чай, поговорили еще о пустяках, но разговор как-то не клеился.

– Можно тебя попросить? – сказала она в конце.

– О чем?

– Не провожай меня. Хочу одна пройтись. Скорым шагом. После обеда, процедуры. Грязь. Жирная морская землица. Ты бы видел, какие мы страшные бываем.

– А потом ангелочки?

– Снаружи.

– Если получится, я приду к вечеру, но не обещаю.

Маша ушла. Забыла шляпку. Я думал, она вернется, но она не вернулась.

Стало совсем тоскливо. Я достал из шкафа замеченную прежде шахматную доску. Расставил фигуры и стал ходить за белых и черных. Глупее занятия придумать было нельзя. Почти два часа я так убивал время. За этим занятием меня и застала Варя.

Я с радостью окинул ее взглядом. Она была необычайно серьезна.

– Варя! Молодец что вернулась! – проговорил я как можно приветливей.

– А эта ваша ушла? – сказала она, слегка дернув плечиком.

– Маша? У нее обед, процедуры.

– Я не вернулась. Просто тетя Ада просила вас по возможности зайти, – сказала она.

– Передай ей, что я съезжаю завтра вечером. Встречаться думаю, не стоит.