Девичья башня

Робер надеялся, что после этих распоряжений мажордом уйдет. Но последний почему-то остался. Он хотел взглянуть, удостовериться в том, насколько хороша пленница легата. Сластолюбивый легат почмокал губами, сказав о ней, прежде чем впал в пьяное беспамятство. Мажордом был поверенным в подобных делах легата. Не один десяток молоденьких женщин и девиц были обвинены в ереси и арестованы для предания суду инквизиции. Но, как правило, до суда дело не доходило. Пленницы, обычно обвиненные в ереси, после двух трех предварительных допросов не выдерживали угрызений совести, перед тяжестью свершенных ими грехов и сознавались. Столь сильна была логика обвинений папского легата. Иных он отпускал, самых несговорчивых доводил до суда. Робер, видя, что дело принимает нежелательный оборот, примерялся к удару. Если удастся сразу свалить стражника, то с управляющим справиться будет легче. Он переглянулся с Марией, сделав страшные глаза. Та, как ни странно, сразу поняла, в чем дело. И отрицательно качнула головой. В этот момент мажордом, удовлетворив свое любопытство, ни слова не говоря, ушел. Мария взяла отжатую тряпку, и вошла во флигель, заставив Ладу посторониться. Робер, чтобы отвлечь стражника, вступил с ним в разговор. Стражник отвечал неохотно, сдержанно, но, когда Робер сказал, что он участник третьего крестового похода, голос стражника потеплел.

– Откуда будешь? – спросил он.

– Из Прованса, – ответил Робер, – подрабатываю, чем попало. Видишь, жене помогаю. Сюзерен обещал пенсион, да слова не сдержал.

– Унизительно это для христова воина, – усмехнулся страж, – чем бы другим занялся.

– Сам-то ты откуда будешь? – спросил в свою очередь Робер, видя, что Мария добралась до порога флигеля.

– Я то? Я византиец, – горделиво ответил страж, – я из царской гвардии, сюда на время командирован, пока прелат здесь.

– Замолвил бы за меня словечко, может царь и меня возьмет служить в гвардию.

– Я бы замолвил, да я, братец, ему не указ.

– Вы, что здесь делаете? – шепотом спросила Лада у Марии.

Чтобы не вызвать подозрения у часового она стояла теперь у окна, спиной к Марии, которая старательно водила тряпкой.

– Братец рассказал, – так же шепотом ответила Мария, – мы за тобой пришли.

– Дом полон охраны, – предупредила Лада, – ничего не выйдет. Уходите, я сама, как-нибудь.

– Ну, уж нет, – возразила Мария, – я тебя здесь не оставлю.

Но голос ее звучал неуверенно, задор, с которым она затеяла это мероприятие, понемногу оставлял ее. Но назад пути не было. Мария сделала глубокий вздох, чтобы справиться с охватившим ее сердцебиением, выпрямилась и сделала знак Роберу. Тот едва заметно кивнул. Стражник от внимания, которого не ускользнуло это переглядывание, желая узнать, что происходит, настороженно оглянулся на Марию. А в следующий миг, издав слабый жалобный стон, повалился и лишился чувств. Удар ветерана крестовых походов оказался сильным.

– Быстрее, – скомандовала Мария.

Она сняла с себя пояс и бросила Роберу:

– Вяжи его. Лада, давай твой пояс и платок. Вяжи ему руки, ноги и кляп в рот. Потом волоки его сюда. Здесь какой-то чулан. Сними его одежду, переоденься.

Связанного часового раздели, связали и закрыли в чулане. Старый вояка Робер, которому на самом деле, едва перевалило за сорок, стоял теперь в одежде часового.

– Что дальше? – спросил он.

Мария, которая, на самом деле, не знала, что делать дальше, открыла рот, но произнести ничего не успела. В конце коридора показался секретарь легата.

– Все закончили? – издалека крикнул он, – часовой, гони этих отсюда. Где человек, который был с ней? Мы через час отплываем, корабль стоит в гавани под парусами. Кардинал проснулся.

– Он ушел, – сказал Робер. Секретарь ничего не заподозрил, он не помнил в лицо стражника-византийца. А Робер был с ним одинакового роста.

– А, как же допрос? – спросила Лада.

– Всему свое время, – ухмыльнулся секретарь. – Легат нездоров. На корабле будет много времени, успеешь наговориться с ним. Солдат, веди ее к воротам. Легат уже в пути.

После этих слов секретарь ушел.

– Что теперь? – спросил Робер.

– Откуда я знаю, – рассердилась Мария, – что ты все время меня спрашиваешь? Кто из нас мужчина ты или я? Придумай, что-нибудь!

– Делайте, что велели, – сказала Лада, – я сяду в повозку, а вы пойдете домой.

И, не ожидая ответа, пошла по коридору.

У ворот дома стояли две повозки – одна крытая, вторая – открытая, для поклажи. Секретарь руководил погрузкой личных вещей кардинала и подарков (вернее, церковной утвари, награбленной в византийских церквях). Завидев их, секретарь крикнул, показывая на Ладу – ее в первую.

Обращаясь к Роберу:

– А ты, служивый, доедешь с нами до порта, потом я тебя отпущу. Ты куда лезешь? – закричал он на Марию, которая вслед за Ладой намеревалась сесть в открытую повозку, – иди домой.

– Я буду ей прислуживать, – сказала первое, что пришло ей в голову, Мария.

– С каких это пор ты стала ее служанкой, – удивился секретарь, – чего-то я не понимаю.

– Я ее только что наняла, – пришла на помощь товарке Лада.