Девятый круг

Там не было денег. Не было оружия, опасных или подозрительных предметов, которые я отчасти опасался там увидеть. Вместо этого в ящике лежали документы, бумаги и письмо. Содержимое ящика нанесло мне сильнейшую душевную травму. Сначала я увидел свидетельство о браке. Потом свидетельство о рождении. И мое сердце возрадовалось. Но следующими документами были два свидетельства о смерти. Одно о смерти Николь Антеус, тридцати лет. Второе о смерти Люка Антеуса, четырех лет. Эти имена не были мне знакомы. И тем не менее в обоих документах я значился как ближайший родственник. Муж Николь Антеус… отец Люка Антеуса…

— Нет, — произнес я, уставившись на эти два безобидных листка.

Это было несправедливо! Это было абсолютно несправедливо!

— Нет! — повторил я, стукнув кулаком по столу.

«Причина смерти… авария автомобиля… Лондон…»

Я тщательно обследовал ящик в надежде найти что-то еще. Нечто такое, что могло бы удалить жало смерти из двух лежащих передо мной на столе свидетельств, — если подобное «нечто» вообще существовало. Но ничего утешительного там не было. Я обнаружил свое письмо, написанное тетушке, но так никогда и не отправленное ей. Почему — я понял, когда нашел письмо адвоката, в котором тот сообщал мне о смерти тетушки, а также о том, что все свое состояние она оставила мне. По крайней мере это объясняло происхождение денег.

Я уставился на письмо и сидел так до тех пор, пока на бумаге не замелькали черные мушки. Я потряс головой, потер переносицу, попробовал снова. Когда начал читать первую строчку, сердце у меня упало.

«Я пишу вам сейчас как единственной оставшейся у меня родственнице, чтобы сообщить, что покидаю Лондон…»

Моя единственная родственница? Только одна? Конечно же нет. Ведь должен же остаться кто-то еще?

«Я не могу перестать думать о Ники и Люке… Я уезжаю в Будапешт, чтобы сосредоточиться на писательской деятельности… Я не хочу никого видеть, я не хочу ни с кем разговаривать… Я не знаю, когда вернусь…»

— Нет! — крикнул я снова.

Меня охватило сильнейшее желание изорвать эти ужасные бумаги на мелкие клочки, но в то же время я понимал, что их необходимо сохранить как единственное, что связывает меня с прежней жизнью. И мой гнев быстро угас, оставив после себя лишь это ноющее, несбыточное желание, что было еще хуже. Вся моя энергия улетучилась, и я сидел так у столика, пока один из служащих банка не подошел и, постучав в дверь, не спросил, не нужна ли мне помощь. Я понял, что оставаться здесь дольше нельзя, быстро переложил все содержимое ящика в сумку и направился к выходу.

Наверное, домой я ехал на метро, хотя точно не помню. Я опасался, что содержимое банковской ячейки может огорчить меня, но не был готов к столь ошеломляющим скорбным известиям. Наихудшим из тех, какие мог получить. А затем у меня жутко заболела голова, боль распирала череп, давила изнутри на глаза, безжалостно била по мозгам в такт с каждым ударом сердца. Я вошел в лифт в подъезде моего дома и нажал кнопку своего этажа. После этого обхватил голову рукой и, пытаясь унять боль, принялся массировать виски. Слезы жгли мне глаза. Теперь я мог выбросить коробочки с кормом для рыбок. Они уже никогда мне не понадобятся. Все рухнуло. Все окончательно рухнуло. Я даже не могу вспомнить их! Я даже не могу мысленно увидеть их лица…

— С вами все в порядке?

Я опустил руку, осознав, что лифт уже остановился на моем этаже и его двери открыты. Моя соседка Кейси Марч стояла рядом и смотрела на меня. На ней была униформа барменши, крашеные волосы собраны сзади в пучок, через плечо сумка.

— С вами все в порядке? — снова спросила она. — Вы ведь Габриель, верно?

В испуге я посмотрел вокруг, но скрыться было невозможно. Я не мог выйти из лифта, не пройдя мимо нее. И потом, она ведь уже увидела меня.

— Все нормально, все нормально, — пробормотал я, безуспешно пытаясь взять себя в руки хотя бы на время, необходимое, чтобы, миновав ее, дойти до дверей квартиры.

Кейси стояла в нерешительности, глядя на мои трясущиеся руки.

— Может, хотите, чтобы я позвала кого-нибудь помочь вам?

— Нет, со мной все в порядке, — ответил я, выходя из лифта. — Я… я только что получил плохие известия, вот и все.

— О, мне очень жаль, — сказала она с выражением искреннего сочувствия на лице.

Я кивнул, и это движение словно раскололо мою голову пополам. Я не смог удержаться и вскрикнул, одновременно снова обхватив голову руками. Ну что же это такое? Ведь я не пил! Откуда эта мучительная головная боль? Почему вдруг свет стал слепить меня? Почему я ощущаю привкус желчи во рту?

— Что? — переспросил я, осознав, что Кейси что-то говорит мне.

— Я спрашиваю, не страдаете ли вы от мигрени?

— От мигрени?

Я уже хотел было не задумываясь ответить, что нет, у меня никогда в жизни не было мигрени, но помедлил. Как я могу это знать? Я же ничего не помню! А боль стала совсем нестерпимой.

— Похоже, это она, и у вас сильный приступ. Такое случается с моим братом. Если хотите, я могу дать вам лекарство.