Девятый камень

Должна признаться, что я была зачарована сиянием бриллиантов — всего их девять, разного цвета — не меньше остальных посетителей, собравшихся вокруг них. Сара не произнесла ни одного слова до тех пор, пока мы не вышли на улицу, а потом заявила, что камни показались ей странными и что ей было не по себе рядом с ними, потому что, в конце концов, это ведь всего лишь камни, но ощущение возникало, будто они живые. И она не ошиблась. Мне почудилось, будто внутри каждого пылает огонь, чей ослепительный свет и мощь проникают в самое сердце смотрящего на них. Каждый камень лежал отдельно, на черной бархатной подушечке, и самым потрясающим и поразительным был красный бриллиант. Ты можешь подумать, что я не в себе, но этот камень обладает какими-то неземными свойствами, мне даже представилось, будто он бросал мне вызов, предлагая испытать желание им обладать. На табличке под горкой сообщалось, что это очень редкие камни, собранные на протяжении многих лет махараджей Бенареса из индийской провинции Уттар-Прадеш. Мне стало невероятно интересно, почему индийский принц доверил такое сокровище леди Синтии Герберт.

Должна тебе сказать, что только вчера мы с ней встретились за чаем у нее дома. В три часа за мной заехало великолепное ландо с монограммой Гербертов на дверце — золото на белом фоне, — с возницей в темно-красной куртке и зеленом жилете. Несмотря на то что леди Герберт носит черный цвет, ее слуги, похоже, радуют ее глаз всей палитрой красок. Я очень тщательно выбирала свой наряд и остановилась на платье цвета темного мха в готическом стиле, которое воскресила миссис Уильям Моррис; на рукавах вышиты лилии, и меня очень привлекает этот мотив, потому что Франц любил их рисовать. Он говорил мне, что лилия — это самый священный из всех цветов: для римлян он являлся символом надежды, для христиан — цветком Марии и материнства и одновременно цветком смерти и звездой возрождения. Кристина Россетти утверждает, что на языке поэтов стебель лилии обозначает возвращение счастья, так что я буду носить своего тезку до тех пор, пока не вернется мое счастье. Я стала сентиментальной, Барбара, и тебе придется меня за это простить, потому что теперь, когда Франц меня покинул, символы, напоминающие о нашей любви, стали мне особенно дороги.

Путешествие в Хэмпстед в ландо леди Герберт получилось просто роскошным, подушки были обтянуты бархатом с монограммами, что, по моим представлениям, немного слишком. Леди Герберт представляет собой диковинное сочетание величия и мятежного духа, и ее характер меня озадачивает. В Хэмпстеде было тихо и чисто, над заново вымощенной дорогой нависали ветви хвойных деревьев (хотя я люблю покой, тем не менее предпочитаю суматоху Ватерлоо-стрит — особенно сейчас, когда стараюсь избегать молчания и тишины). У ворот особняка нас встретил молодой человек, одетый в те же цвета, что и возница, а когда он снял с ворот железные засовы и распахнул их, я увидела владения, каких мне не доводилось встречать нигде в Лондоне. И я сразу поняла, что этот райский уголок устроен наподобие восточного сада, потому что там росли блестящие растения с цветами, которых я не знаю, стояли статуи, изображающие экзотические божества с множеством рук, а еще был пруд с водяными лилиями. Дом поразил меня своими громадными размерами и элегантной симметрией: ослепительно-белый, с четырьмя римскими колоннами из бледного мрамора, украшающими блестящую черную дверь.

Древний дворецкий проводил меня в роскошную гостиную леди Герберт, в которой, как тебе известно, совсем мало мебели и невероятное количество картин. По правде говоря, я не увидела на стенах ни одного свободного места. Эта галерея привела меня в восторг: обнаженная натура и демоны, индуистские богини и работы голландских мастеров. А еще в гостиной находился индус, он не был одет в ливрею Гербертов и стоял неподвижно и настороженно около двери, точно статуя, вырезанная из дерева.