Девятый император

– Конечно. Только поесть надо. И я замерз. Идемте в дом!

Ратислава тогда очень удивило, что Зарята называет ортландца отцом. Впрочем, любопытствовать он не стал. С того момента, как они пришли на поляну и начали стрелять из лука, Ратислава интересовали только премудрости, необходимые лучнику. Даже те случайные знания, которые были по стрелковому делу у Хейдина, были для него в новинку.

– Все, пора домой, – сказал Хейдин, заметив, что Зарята с головы до ног облеплен снегом, и что рукавицы у мальчика насквозь промокли. – Завтра продолжим.

– Учиться стрелять по цели, которая движется? – спросил Ратислав.

– А ты не умеешь?

– Умею немного. Меня Агей учил.

– Это хорошо. Я видел приспособление, которое используют лучники в… в моей стране. Оно довольно простое, и сделать его нетрудно. Нужна только небольшая доска и длинная веревка.

– А можно еще поставить мишень на санки и тянуть, – предложил Ратислав.

– Неплохая идея, – одобрил Хейдин.

Они вышли из леса и направились к деревне той же дорогой, какой шли сюда. Хейдин прикинул, что они провели в лесу не больше трех часов. Снег подтаял, и идти было тяжелее, чем утром. Солнце было по-весеннему теплым. Хейдину под бараньим полушубком стало жарко.

– Белаш лает! – вдруг сказал Зарята.

– Я не слышу, – Ратислав повертел головой, прислушиваясь.

– Лает, лает. Вот, слышите?

Хейдин остановился, прислушался; то же самое сделал Ратислав. Действительно, вдалеке лаяла собака. А потом они услышали то, что обеспокоило их; собачий лай внезапно оборвался жалобным визгом, будто кто-то ударил собаку.

Зарята бросился бежать, проваливаясь в снег, набирая его в свои катанки.[28] Хейдин побежал за ним, схватил мальчика за руку.

– Скорее! – закричал Зарята. – Там чужие.

– Ты что, очумел? – рассердился Хейдин. – Я за тобой бегать должен?

– Пап, там Липка!

– Знаю. Ратислав, пригляди за ним.

– Ты куда? – захныкал Зарята, которого Ратислав крепко ухватил за плечи. – Я с тобой!

– Не глупи, – Хейдин опустился на корточки перед Зарятой, обнял его, прижал к груди. – Я только пойду и посмотрю, что там такое. Может, чужих и нет вовсе. Может, приехали те, кого ты ждешь. Но сначала я должен проверить. Я ведь твой папка. Я должен тебя защищать. Так?

– Так, – согласился Зарята. – Только ты долго не ходи. Я буду о тебе беспокоиться.

– Не беспокойся. – Хейдин потрепал мальчика по щеке. – Ратислав за тобой присмотрит. Я быстро.

Оставив мальчиков, Хейдин направился к домам. Скоро он вышел из-за деревьев, и теперь дом Липки был прямо перед ним в каких-нибудь ста саженях. Улица была пустынна, только кое-где во дворах лаяли собаки. До ограды оставалось совсем немного, когда Хейдин увидел во дворе дома оседланных лошадей и рядом с ними какого-то невзрачного человечка, кормившего этих коней сеном. Еще один, коренастый и крепкий, бегал по двору за разбегающимися с испуганным кудахтаньем курами. Коренастый был вооружен; Хейдин заметил у него за поясом чекан. По лошадям было понятно, что незваные гости к знати не принадлежат, имущие люди не ездят на таких неказистых животинах. Это либо воины местного землевладельца, либо… Хейдин не хотел думать о нехорошем, но скверные мысли сами лезли ему в голову. Лошадей было семь, сколько было всадников – неизвестно. Поправив перевязь Блеска, Хейдин решительно направился к дому.

Когда-то Субар был ханом. Но потом он убил своего родственника, и род его изгнал. Субар не стал просить о снисхождении. Из всех своих коней он выбрал самого лучшего, взял отцовскую саблю и лук со стрелами и навсегда покинул родное кочевье. Когда он уезжал, все родственники вышли из кибиток и молча смотрели ему вслед. Это напоминало похороны, и Субар ощутил тогда, как ледяной холод вошел навсегда в его сердце.

Перед ним было много дорог, но он выбрал путь на запад, на Русь. От своих родичей Субар слышал еще в детстве о том, что русские ханы охотно берут к себе на службу половцев – искусных наездников и храбрых воинов. Пристав к торговому каравану, идущему из Биляра на Русь, Субар сначала оказался в городке Козельск, где прослужил полгода в дружине местного князя. Потом, выучив язык урусов, накопив денег и опыта, юноша отправился на север. Половцы в Козельске говорили ему, что нигде наемникам не платят больше, чем в Господине Великом Новгороде.

Новгород принял Субара. Как раз шла война между суздальским князем Юрием и князем Мстиславом, княжившим в то время в Новгороде. Головорезы были в цене. Субара заметили. Его храбрость и жестокость сделали ему имя, а высокое происхождение давало право стать не просто наемным воином, но княжеским дружинником. Тринадцать лет Субар служил Новгороду – служил верно, пока Яков Млын не отправил его с дозором в Чудов Бор с приказом проверить донос Жилы.