Девятый император

– Истинно ли говоришь, что не для колдовства черного носил эти снадобья с собой?

– Клянусь, – ответил Акун, подняв руку. – Травяной сбор этот лечит горячку и острое воспаление. Если смешать его с хлебной плесенью, толченой ивовой корой и бальзамином, получится хорошая мазь для лечения раневой горячки.

– Ты травы назови-то! – прошамкала старуха. – Чего тут намешано-то у тебя?

– Рвотник, листья краснолиста и палеи, тычинки цветущей лесной лилии, порошок из сушеных корневищ ацеи и пятнистого пылецвета.

– Мы не знаем таких растений! – воскликнул травник.

– Я назвал эти растения так, как они называются в моей стране, – заметил Акун. – Возможно, они есть и в этих краях, но зовутся по-другому.

– А пусть он сам заварит эти травы да и выпьет! – предложил кто-то. Толпа заволновалась.

– Тихо! – крикнул Радим. – Осталось еще одно обвинение. Вчера ты сказал в корчме моим воинам, что ты посол и едешь к новгородскому князю в Господин Великий Новгород. Однако посольской грамоты у тебя не нашли, только какие-то таблички с непонятными значками. Если ты посол, то какого народа?

– Сознаюсь, я обманул твоих воинов, – Акун подождал, пока стихнет ропот, потом продолжил: – Больше всего мне хотелось избежать потасовки в корчме с твоими людьми. Того ради я и назвался послом. Конечно, никакой я не посол.

– А почему ты так хорошо по-нашему говоришь? – спросил воевода.

– Я говорю на многих языках. Этому меня учили мои учителя.

– Да колдун он! – заорал кто-то, и толпа снова начала кричать и улюлюкать. В подсудимых полетело несколько репок, но они недолетели до цели и упали далеко от навеса. Радим вскочил со своего места, закричал:

– А ну, угомонись! Не то прикажу воинам копьями всех разогнать!

– Колдуна в костер! – закричали несколько голосов, но толпа быстро успокоилась. В наступившей тишине отчетливо прозвучал голос Акуна:

– Позволишь сказать, воевода Радим?

– Говори, старик. Осталось разве тебя выслушать.

– Я не буду много говорить. У моего народа многословие считается пороком. Поэтому скажу так; все, в чем нас обвиняют, – нелепый вздор. Мы с дочкой не колдуны, не тати и не шпионы. И чтобы доказать это, я требую поля!

Ответом на слова Акуна стала необычайная тишина. Сам воевода был в замешательстве. Старый милд поступил так, как в разумении Радима и должен был поступить настоящий воин. И оттого невольное уважение новгородца к этому пожилому чужеземцу возросло еще больше.

– Добро, – ответил воевода после недолгого раздумья. – Законы ты, мил человек, знаешь. Поле так поле. И кто твой поединщик?

– Я сам.

В толпе раздались смешки, но едва Акун посмотрел в сторону, откуда они раздались, немедленно стало тихо.

– Ну что же, пусть так, – согласился Радим. – Тогда и я выставлю своего. Или ты желаешь драться со мной?

– Нет, воевода. Ты болен и слаб. Биться с тобой – значит, поступить бесчестно. Выбери сам, кого ты хочешь видеть моим противником.

– Прокоп! – крикнул Радим после некоторого раздумья. – Выйди сюда.

Бритоголовый седобородый муж, которого Акун уже видел в корчме прошлым вечером, вышел из толпы, бросил косой взгляд на старого милда, поклонился воеводе.

– Будешь моим поединщиком, – приказал воевода новоторжский.

Прокоп теперь уже пристально посмотрел на Акуна.

– За кем выбор оружия? – спросил он.

– За тобой, – ответил Акун, – мне все равно, каким оружием биться.

Прокопа Псковитянина эти слова заставили задуматься. Вспомнился вчерашний фокус с орионами. Прокоп не был трусом, но внутри него что-то дрогнуло. Старик опытный и умелый боец, и одному Богу известно, каким боевым искусствам он обучен. Наверняка владеет любым оружием, но вот каким хуже, каким лучше – кто знает? В другой раз Прокоп выбрал бы меч. В бою на мечах преимущество у того, кто им лучше владеет. Прокоп неплохо владел мечом, однако никому не известно, как сражается на мечах этот страшный старик…

– Копье, – решился Прокоп. – Выбираю поединок на копьях. Менять оружие нельзя. Тот, кто потеряет оружие, тот проиграл поле.

– Согласен, – тут же ответил Акун. – Только у меня нет копья. Придется одному из твоих дружинников, воевода, дать мне свое копье.

Радим согласно кивнул. По его приказу воины тут же оттеснили толпу, создавая свободное пространство для поединщиков.

Руменика с тревогой наблюдала за происходящим. Когда из толпы вышел бритоголовый воин и о чем-то поговорил с Акуном, она не выдержала.

– Что происходит, Акун? – шепнула она. – Что ты собрался делать?

– Драться. Я предложил им поле, они не могут отказаться.

– Проклятье, ты хочешь драться вот с этим? – Руменика краем глаза взглянула на Прокопа; на нее произвели впечатление размах плеч, стать и рост дружинника. – Ты спятил, клянусь Единым! Он размажет тебя по снегу!

– Не размажет.

– А что будет, если ты проиграешь поединок?

– Нас осудят.

– Проклятье! Веселенькое дело! Акун, ты должен его побить.

– Я его побью.

– Я говорю серьезно.

– И я говорю серьезно.

– Не давайте ему говорить с девкой! – воскликнул Прокоп. – И пусть посмотрят, нет ли на старике каких-нибудь зачуров особенных. Против воина я буду драться, а против колдуна нет.