Девятый император

Бурные события последней недели так захватили Руменику, что она ни разу даже не пыталась задуматься о своем будущем. Она и в спокойные времена не очень-то о нем думала, всегда жила сегодняшним днем, мало заботясь о том, что будет завтра. Этот странный и суровый мир, который поначалу показался ей совершенно непригодным для жизни, непонятно как зачаровал ее. Никогда еще Руменика не ощущала такой полноты бытия. Все эти дни жизнь и смерть были рядом, причудливо переплетенные друг с другом, будто черная и белая нити в хитром узоре, и Руменика, пытаясь проследить этот узор, никогда не могла предугадать его повороты. Со вчерашнего дня она лишилась своего паладина, своего ангела-хранителя – Акуна. Прежде Акун принимал за нее решения. Теперь Акуна больше нет, и полагаться ей придется только на себя. Хейдин отважен и благороден, она доверяет ему, но у ортландца есть Липка. Руменика невольно представила себя на месте Липки и фыркнула. Ей было непонятно, что Хейдин нашел в этой деревенской простушке. Конечно, у Липки выразительные глаза, нежное лицо, красивые волосы, приятный голос, да и сложена она очень даже ничего, но при всем при том она остается простолюдинкой. Хейдин же какой-никакой, а рыцарь.

«А разве ты сама не была Вирией, оборванкой из портовых трущоб? – шепнул Руменике внутренний голос. – Вспомни, ведь эта простолюдинка выходила твоего брата. Благородства и достоинства у нее в сто раз больше, чем у той же Тасси, которой лишь бы за мужской корень подержаться. Хейдин полюбил ее заслуженно. А вот тебя, такую знатную и родовитую, не любит никто, зато каждый мужик, увидев тебя, тут же пытается затащить тебя в постель. Есть повод для грусти!»

Руменика вздохнула. Нет, неправ внутренний голос – Неллен любил ее по-настоящему. Единый, как давно это было! И все это ушло. Ей осталось только лежать на теплой печи в бревенчатой лачуге и в совершенно чужом мире, слушать не предназначенные для ее ушей разговоры двух влюбленных, и вспоминать.

«Ты не понимаешь Хейдина, который влюбился в простолюдинку, – опять ожил внутренний голос, – а как же Ратислав? Ведь ты кокетничала с ним сегодня. И он показался тебе очень привлекательным. Простолюдин, Руменика!»

Это безумие, подумала Руменика, повернувшись на другой бок. Ратислав не давал ей никакого повода для флирта; он, сдается, вообще не знает, что такое флирт. Такие, как он, выражают свои чувства с подкупающей прямолинейностью, не тратя времени на вздохи, прикосновения, намеки и комплименты. И он любит Липку. Так что лучше не тратить на него времени понапрасну. О любви пока придется забыть.

Время течет медленно, но утро обязательно наступит. И Дана, ее двоюродный брат, проснется. И тогда она сможет думать о будущем. Но это будет утром. А пока надо попытаться поспать. Хоть немного, пару часов. И пусть ей приснится тот, кто станет главной любовью ее жизни. Пусть хоть во сне ей улыбнется счастье.

* * *

Липка осмотрела рану на ноге Радима, промыла ее, наложила припарку, потом забинтовала. Прокоп стоял рядом, следил за ее манипуляциями.

– Ну что, дочка? – спросил он.

– Подождем еще немного, – сказала девушка. – Утро вечера мудренее.

– Жар у него не проходит, – промолвил Прокоп.

– Утром все решится.

Они вышли из дома Ратислава. Небо на востоке начало светлеть, до рассвета оставалось совсем немного. Зато морозец окреп, снежная крупа звонко хрустела под сапогами. Хейдин попытался заговорить с Липкой, но девушка молчала. Это был дурной знак.

– Рана воняет, – неожиданно сказала Липка, когда они уже почти подошли к дому. – Не выживет он. Антонов огонь у него начался.

– Ничего нельзя сделать?

– Ничего. Разве только сонным зельем поить, чтобы без мучений умер.

– Жаль. Видно, хороший он воин… Бедненькая моя, совсем измучилась! Придем домой, хоть час поспи.

– Что это? – вдруг насторожилась Липка.

– Что? – Хейдин потянулся к рукояти меча, огляделся, но околица была пустынной.

– Земля звенит, слышишь? – Липка поспешно сняла платок.

– Не слышу.

– А я слышу. Вот, опять! Будто стонет. Неужто не слышишь?

– Липка, ты устала. У тебя от усталости и бессоницы в ушах звон. Тебе поспать нужно.

– Нет, это не усталость. Прислушайся, Хейдин.

Ортландец только пожал плечами. Тем временем на лице Липки все больше проявлялась охватившая девушку тревога.

– Что-то приближается, – сказала она, как в трансе. – Я слышу стон земли. Гул.

– Конница! – догадался Хейдин, опустился на колени, припал щекой к заснеженной земле. Снег ожег холодом его щеку, однако ортландец услышал. Этот звук он узнал бы среди всех прочих, ибо слышал его множество раз. Промерзшая земля предупреждала – идет конница, сотни, а может быть, тысячи всадников. И они уже недалеко.

– Скорее! – Липка схватила Хейдина за руку. – Надо уходить из села. Заряту надо спасать.

– Буди Руменику, – Хейдин припал губами к ее губами, сам побежал от дома. – Я предупрежу Ратислава и воинов.