Девятый герцог Империи

— Леди Энжель ди Самери, сим официально уведомляю вас о том, что сэр Кэрридан ди Стайни испросил разрешения о передаче вас ему на поруки. И суд счел возможным его ходатайство удовлетворить. — Дав девушке мгновение на осознание сказанного им, что проявилось в порывистом вздохе и брошенном на меня преисполненном невероятной благодарности взгляде, он продолжил: — Оговорив, правда, при этом, что забрать вас на поруки сэр Кэрридан может только при условии вашего перехода под его полную опеку.

— Под… под полную опеку?.. — замерев, совсем тихо и немного растерянно переспросила златовласка, очевидно знающая, что это такое.

— Да, — подтвердил эйр Риатис и преспокойно сообщил: — Что, как понимаете, невозможно без вашего на то согласия.

— Но… — робко заикнулась Энжель, растерянно переводя взгляд то на меня, то на начальника каторги и не в силах выбрать для лицезрения кого-то из нас.

— И никаких «но»! — мигом построжев, оборвал ее лиарх. — Либо вы отказываетесь от милостивого предложения суда и соответственно остаетесь у нас до окончания срока, либо принимаете полную опеку и сей же час покидаете нас с сэром Кэрриданом. Другого не дано. — Не дав девушке ни мгновения на размышления, он тут же спросил: — Так каково же ваше решение? Вы принимаете выставленное судом условие вашего освобождения с каторги?

Едва лиарх договорил, Энжель устремила на меня отчаянный взгляд своих небесно-голубых глаз. Прикусив нижнюю губку, быстро-быстро заморгала, явно сдерживая выступающие слезы. А затем, бросив чуть затравленный взгляд во двор, на стоящие ровными рядами металлические короба местного карцера, опустила глаза и, как-то странно обмякнув, едва слышно прошептала-вымолвила:

— Да…

— Вот и славно, — удовлетворенно кивнул эйр Риатис, заметно расслабляясь.

После чего перевел взгляд на меня и, залихватски подкрутив тонкий ус, торжествующе подмигнул. Как бы говоря этим: «Ну что я вам говорил?»

Я не оценил эту подначку по достоинству. Наоборот, она вызвала у меня исключительно отрицательные эмоции и нестерпимое желание дать кое-кому в рыло. Только силой воли и сдержался. Ограничившись лишь злым взглядом в сторону лиарха. Я быстро шагнул к златовласке, глаза которой уже были на мокром месте. Быстро бедненькую в лоб поцеловал и, прошептав:

— Успокойся, моя хорошая, успокойся… Я тебя не обижу… И никому обидеть не дам… — прижал к себе.

Энжель, чуть помедлив, приняла мои объятия. Молча уткнулась мне носиком в грудь и обеими руками обхватила чуть повыше пояса.

Так мы простояли минут пять, прежде чем златовласка успокоилась и перестала едва заметно подрагивать. Ей явно помогли мои теплые слова вкупе с ободряющим поглаживанием по узкой спинке.

— Я в порядке, Кэр, — тихо произнесла наконец она, осторожно отстраняясь, но не выпуская меня из объятий. И, подняв голову, слабо улыбнулась.

— Точно? — с изрядной толикой озабоченности вопросил я, бережно стирая большим пальцем правой руки мокрые дорожки под ее глазами.

— Угу, — кивнула девушка и замерла, доверчиво принимая мою заботу.

В этот момент в кабинет без стука сунулся Оскар. Поглядел на меня с Энжель, на эйра Риатиса, а затем уведомил своего начальника о том, что прибыли все нужные для завершения моего дела люди.

— Давай, давай их сюда, — тотчас же распорядился начальник каторги, махнув рукой.

Вскоре прибывшие ввалились в кабинет. Какой-то судейский толстячок с помощницей — девушкой с постным лицом; сильно смахивающий на Бартинелли, только чуть постарше, младший магистратский советник с писцом — белобрысым пареньком с вороватым взглядом; унылый тощий мужичок — магистратский же поверенный; да двое немолодых свидетелей из числа уважаемых горожан. С ними вошли Оскар и еще один подчиненный лиарха, из Одаренных, судя по переливающейся зеленым и сиреневым серебряной фибуле с инкрустацией на форменном мундире.

Вся процедура, похоже, собравшимся была известна до мелочей, а потому рассусоливать они не стали. Помощница судейского и магистратский писарь сразу придвинули стулья к стоящему в кабинете лиарха огромному столу и, разложив принесенные с собой писчие принадлежности, устроились с разных его боков. Достали из сумок гербовые бумаги в немалом количестве и принялись заполнять, перенося в них нужные сведения из моих документов и тех, что были предоставлены эйром Риатисом. Остальные преспокойно расселись кто куда, мест хватало, и нет-нет с интересом поглядывая на меня с Энжель, стали молча ждать, когда пронзительно скрипящие перьями, строчащие с умопомрачительной скоростью писцы справятся со своей задачей.

А потом… А потом, когда основная часть работы была окончена и началось заполнение опекунской грамоты, от Энж потребовалось произнести ритуальную фразу. С чем златовласка замешкалась. Вскинув голову, она бросила на меня пронзительный взгляд лучисто-голубых глаз, словно пытаясь прочесть на моем лице нечто крайне важное для себя. Да так и замерла. Лишь потом, когда я ободряюще ей улыбнулся и успокаивающе погладил по плечу, она решилась. Собралась с духом и чуть подрагивающим от волнения звонким голоском произнесла: