Девятый Дом

– Электричество включено, но они записывают только помехи, – с напускной уверенностью сказала Алекс. Термос лежал у нее в сумке и успокаивающе стукался об ее бедро.

Попав в комнату для встреч, они наконец окажутся в безопасности. Записывать на видео или аудио беседы адвоката и его клиента было запрещено.

Когда они вошли, Ланс сидел за столом.

– Что вам нужно? – спросил он, увидев Тернера, который убрал пудру, продемонстрировав ее хмурому надзирателю.

– У вас один час, – сказал надзиратель. – Не задерживайтесь.

Грессанг отодвинулся от стола, переводя взгляд с Тернера на Алекс.

– Какого хрена происходит? Вы двое что, работаете вместе?

– Один час, – повторил надзиратель и закрыл за собой дверь.

– Я свои права знаю, – сказал Грессанг, вставая. Он выглядел еще крупнее, чем в квартире, и его забинтованная рука Алекс ничуть не успокаивала. До сих пор она старалась не оставаться в тесных помещениях с мужчинами вроде Ланса Грессанга. Когда у них портилось настроение, лучше не быть единственной в поле зрения.

– Сядьте, – сказал Тернер. – Нам нужно поговорить.

– Вы не можете говорить со мной без моего адвоката.

– Вчера вы прошли сквозь стену, – сказал Тернер.

– А что, это уголовно наказуемо?

Услышав обвинение, Ланс выглядел почти сконфуженным. Он знет, что не должен использовать магию порталов, подумала Алекс. И он уж точно не должен был попадаться на глаза копам. Ланс не мог знать, что Тернер имеет отношение к Домам Покрова.

– Сядьте, Грессанг, – повторил Тернер. – Возможно, вы обрадуетесь, что сели.

Алекс спрашивала себя: что, если Ланс просто положит себе в рот какой-нибудь гриб и исчезнет в полу? Но он медленно, угрюмо опустился обратно на стул.

Тернер и Алекс сели за стол напротив него.

Ланс стиснул зубы и указал подбородком на Алекс.

– Что ты забыла у меня дома?

У меня дома. Не у нас дома. Алекс ничего не ответила.

– Я пытаюсь выяснить, кто убил Тару, – сказал Тернер.

Ланс вскинул руки.

– Если вы знаете, что я невиновен, почему бы вам не вытащить меня из этой дыры?

– «Невиновен» – слишком сильное слово, – сказал Тернер тем же любезным, снисходительным тоном, каким всего несколько дней назад разговаривал с Алекс. – Возможно, именно в этом жестоком преступлении вы и не виновны, и, если это так, то я с величайшим удовольствием позабочусь о том, чтобы обвинение в убийстве с вас сняли. Но прямо сейчас я хочу донести до вас тот факт, что никто не знает, что мы здесь. Все надзиратели считают, что вы болтаете со своим адвокатом, и вам нужно понять, что мы можем делать все, что хотим.

– И я должен испугаться?

– Да, – сказал Тернер. – Должен. Но не нас.

– Эй, он может бояться нас, – сказала Алекс.

– Может, но у него есть проблемы посерьезнее. Если Тару не убивали вы, значит, ее убил кто-то другой. И этот кто-то только и ждет, чтобы добраться и до вас. Прямо сейчас вы отличный козел отпущения. Но надолго ли? Тара знала нечто, чего не должна была знать, и, возможно, вы тоже.

– Я ни хрена не знаю.

– Вам не меня нужно убеждать. Вы видели, на что способны эти люди. Думаете, их будет мучить совесть, если они сотрут пятно дерьма вроде вас? Думаете, они остановятся перед тем, чтобы уничтожить вас, ваших друзей или весь квартал, если благодаря этому они смогут спокойней спать по ночам?

– Такие люди, как я и ты, ничего не значат, – сказала Алекс. – Стоит нам перестать быть полезными.

Ланс осторожно положил свою раненую руку на стол и подался вперед.

– Кто, ты, блядь, такая?

Алекс выдержала его взгляд.

– Я единственный человек, который считает, что ты не убивал Тару. Так что помоги мне выяснить, кто это сделал, пока Тернер не потерял терпение, не выставил меня за дверь и не бросил тебя здесь гнить.

Взгляд Ланса заметался между Алекс и Тернером. Наконец он сказал:

– Я не убивал ее. Я ее любил.

Как будто одно противоречит другому.

– Когда ты начал работать со Светой Майерс?

Ланс заерзал на сиденье. Очевидно, ему пришлось не по вкусу, что им известно это имя.

– Не помню. Года два назад. Тара ходила туда на рапродажу растений и разговорилась с ней. Они реально хорошо ладили, болтали про общественное садоводство и всякое дерьмо. Какое-то время мы ей продавали, потом начали выращивать вместе с ней, взяли ее в долю.

– Расскажи нам о «Счастье», – сказала Алекс.

– О чем?

– Вы выращивали не только травку. Что вы выращивали для Блейка Кили?

– Для парня-модели? Он вечно подкатывал к Таре, кидался деньгами, как знаменитость. Терпеть не могу этого мудака.

Алекс не знала, что чувствовала из-за того, что у них с Лансом Грессангом нашлось кое-что общее.

– Что вы для него выращивали? – продолжал настаивать Тернер.

– Это было не для него. По крайней мере, поначалу. Какое-то время мы продавали траву его братству… Все это не может быть принято в качестве доказательства, так? Это не для записи? – Тернер жестом попросил его продолжать. – Ничего особенного. Пакетики по десятке, по двадцатке. Обычное дерьмо. А потом в этом году появляется эта девка Кэти…

Алекс наклонилась вперед.

– Кейт Мастерс?