Девятый день

Испугался, что сам брякнул вслух, однако, как выяснилось, это сказала Тамара, открывая глаза. Вслед за нею и остальные тоже зашептались, задвигались, разжимая ладони.

– Никакой я не медиум, нечего народ смешить, – горько произнесла Тамара, – и ведьмовать…

Она не договорила, захлебнувшись последним словом.

И вот тут-то все и началось.

Глава двадцать третья. Нина

Когда Нина открыла глаза вместе с остальными, первое, что заметила, – вечер приближается. Только что было утро, они усердно собирали тряпочками росу с листьев, пытаясь утолить жажду, но смотрите-ка – солнце снова покидает их, жмется к линии горизонта, как пугливый кот.

Нина честно пыталась сконцентрироваться, но перед внутренним взором стояла Елена: ее безумное лицо, ее страшная смерть, слова, обращенные к подруге. Елена не чувствовала боли, когда умирала, зато Нине казалось, что это с нее живьем сдирают кожу. Физическое ощущение ужаса, фантомной му́ки до сих пор не покидало, хотя Нина старалась держаться.

Есть вещи, после которых ты не только не можешь быть прежним, но начинаешь сомневаться, сможешь ли вообще – быть. Вчера с Ниной случилась такая вещь.

Тамара сказала, что все это чушь, и Нина почувствовала одновременно разочарование и облегчение. Разочарование, потому что ничего не вышло, и облегчение от того, что можно прекратить притворяться, будто веришь в успех безнадежного предприятия.

Однако дальше началось то, чего никто не мог предвидеть. Внезапно Тамара выпрямила спину, вскинула подбородок. Ее словно тянули вверх, дергали за невидимые веревки. Глаза Тамары закатились, стали видны одни белки. Изо рта свисала нитка слюны.

Пожилая женщина хрипела, точно силясь отхаркнуть застрявший в горле комок, кулаки ее сжимались и разжимались. Нина сидела ближе всех к Тамаре и почувствовала резкий, едкий запах мочи, поплывший в неподвижном воздухе.

Потом Тамара распахнула рот настолько широко, что Нина испугалась: она вывихнет челюсть!

– Что ты хотел узнать, котик? – прозвучал женский голос.

Принадлежал он не Тамаре, был высоким, чуть гнусавым, жеманным. При этом лился из глубины распахнутого рта, губы Тамары не шевелились.

Вчера, когда умирала Елена, Нина решила, что не увидит ничего более жуткого. В эту минуту она поняла, что ошибалась.

– Что молчишь, котик? Язык проглотил? Или не ожидал вновь услышать мой голос? – Из горла Тамары, как из колодца, донесся смех. – Я пришла прямо из ада! Специально, чтобы поговорить с тобой. Соскучилась!

– К кому она обращается? – не выдержала Нина и оглянулась.

Ответа не требовалось. Искаженное лицо Адама было ответом.

– Анжела, – еле выговорил он.

Тамара механическим, кукольным жестом выбросила вперед руки и пошевелила пальцами.

– Забыли? Старая дура велела вам задавать вопросы, если увидите, что она впала в транс. Это вам что, не транс? Чего застыли? Давай же, котик, возьми меня за руку и спроси, о чем хочешь!

Адам отшатнулся.

– Спроси, каково это – умирать? Я охотно расскажу, чтобы ты знал, к чему готовиться.

Она снова визгливо захохотала.

Адам вскочил на ноги, тяжело дыша. Нине показалось, у него вот-вот случится сердечный приступ.

Смех оборвался. Руки Тамары упали на колени, как мертвые птицы. Плечи расслабились, рот медленно закрылся. Глаза закрылись тоже, а когда Тамара снова открыла их, они были обычные, как всегда.

Нина подумала, все закончилось, обрадовалась (если в такой ситуации можно радоваться хоть чему-то). Она хотела спросить Тамару, как та себя чувствует, но пожилая женщина повернулась к ней и произнесла:

– Они здесь. Они в нас.

– Кто? – спросила Нина.

– Вы поймете. Скоро.

Тамара перевела взгляд на Эдварда.

– Мальчик всю жизнь слышал голоса – сотни, хор голосов. Наш зов он услышал тоже. Спустя столетия. Джинн в бутылке. Мы ждали, когда кто-то придет. Кто-то выпустит.

Нина не понимала, кто перед ней. Тамара говорила странно. Она в трансе, и через нее с ними общается некий дух?

– Все дело в шкатулке? – спросил Александр.

Тамара раздвинула губы в ухмылке.

– Какая разница, как все началось? Главное, как закончится. Никому не выбраться. Вы в том месте, которого нет. Вы люди, которых нет!

– Заткни поганую пасть! – закричал Адам.

– Что это значит? – одновременно с ним спросил Александр.

– Когда день сольется с ночью, все закончится. Недолго осталось, – сказала Тамара или тот, кто говорил за нее. – Девятый день. Девятый.

– Мы проведем здесь девять дней?

Нина не узнала свой голос. Тонкий, хрупкий, он звучал, как голос перепуганного ребенка.

– На девятый день душа узнаёт, что такое ад. Ваши священнослужители, ряженые в пышных одеждах, думают, это время очищения, но они ошибаются! Это время перерождения! Начнется новый отсчет, наступит новое время, решится ваша участь.

– Почему девятый? Потому что нас было девять? – спросил Александр.

Тамара вперила в него острый, как клинок, взгляд.