Девятый

Та же женщина выделила нам одно блюдо на двоих — овальный медный поднос, полный тушек птичек размером с мелкого голубя, обложенными горками рубленого овоща, похожего на картофель, и пучками разнообразной зелени. Рядом поставила керамическую соусницу и плетенку с ломтями белого хлеба. Учитывая то, что на завтрак я жрал с углей лягушек без соли, — достойно.

Флорис с опозданием решил похвалить свою кухарку:

— Жареные голуби в тушеных овощах — то, что надо такому отощавшему воину, как вы, особенно когда из женских рук. Эх, вижу, зря нахваливаю: вы и без лишних советов это понимаете. Ешьте-ешьте, не отвлекайтесь. Со мной тоже такое случалось… Хорошо помню, как на осаде Трейи довелось мне супчик из кожаной лапши отведать… Вот это было грустно — гадость редкая и живот от нее в дугу скрутило. А куда деваться, если больше жрать нечего было? Вы не отвечайте — давайте-давайте.

Сглотнув пережеванный комок, признался:

— Простите, сэр Флорис, я и впрямь последние дни питался не очень хорошо.

— Да это и без разговоров понятно… Тут даже не дни, сэр страж: без мускулатуры воина не бывает. А от вас почти скелет голый остался — то-то мои ребята даже поганыша заподозрили. Рассказали, что хотели уже испытание веревкой устроить. Скажите, сэр страж: вы по делу в наши края наведались или по иной причине?

Опа… начинается. Я ни разу не верил, что мне дадут набить брюхо спокойно: телевидения здесь не имеется, Интернета тоже, любой чужак — это потенциальные новости. Натура человека неистребима — пока все не выведают, в покое не оставят. А тем более меня принимают за стража — явно непростую личность.

Самозванцам только в книгах хорошо живется — в реальности все очень уж нервно выходит: одно неосторожное слово — и… Что мне им рассказывать? Правду? «Здравствуйте, братья по разуму! Я пришел к вам из другого мира в поисках изотопа криптона! И еще мне меди понадобится пара тонн и помощь в строительстве электростанции».

Я — канатоходец на лезвии ножа: врать надо дозированно и очень аккуратно. Лучшая ложь — это правда или около правды, так и начнем.

— Сэр Флорис, мне очень неловко, но я не могу дать полноценного ответа на ваш вопрос.

— Это не ваша тайна? — с нескрываемым разочарованием уточнил тот.

Увидев, что воины за соседним столом, поглощая закуску, откровенно подслушивают, я, отбрасывая соблазн подтвердить, что все дело в секретности, тихо пояснил:

— Нет, я просто этого не знаю.

— Как так? — изумился Флорис.

— Сам не понимаю. Я пришел в себя четыре дня назад, лежа голым на берегу маленького острова. И с памятью нелады — почти ничего о том, что было до этого, не помню. На теле своем нашел следы пыток — похоже, прутом раскаленным прижигали, а на голове огромная кровавая шишка. Если бы не обрывки старых знаний, даже не знал бы, что я страж.

Странно, но в это Флорис поверил охотно:

— Такое бывает, если по голове получишь сильно, — доводилось видеть. Но обычно в чувство такие быстро приходят. Вы еще не пришли?

— Знания возвращаются, но не так быстро, как хотелось бы, — уклончиво ответил я.

— Теперь понимаю, почему сразу моим ребятам не представились, — понимающе кивнул Флорис. — А имя свое хоть вспомнили?

— Дан, — на автомате брякнул я.

— О! Значит, помните! Сэр страж, давайте выпьем за ваше славное имя! Раз этого не забыли, то и остальное вернется! Эй! Воины! Чарки вверх! Выпьем за здоровье нашего гостя — сэра Дана! За полуденного стража, появившегося так вовремя! Жаль, что пир в его честь закатить не можем, — времена сейчас неподходящие! Но кто знает — может, с ним вместе мы это исправим!

Насчет «вовремя» я насторожился — не хватало, чтобы припахали неизвестно к чему. Мое положение здесь более чем шатко: одна ошибка — и рискую отправиться украшать ворота.

Разум, используй свой разум. Они, несомненно, сильнее тебя в рукопашной и на мечах, но твой ум быстрее — значит, рассчитывай только на него. Хватит уже ошибаться, контролируй себя ежесекундно. Привыкай к такой жизни, ты диверсант, а не вечно сонный придаток к дивану и тапочкам. Через каждого из этих людей за всю жизнь не проходит столько информации, как через тебя за один год. Они такого темпа не способны выдержать — отключились бы от всего, что не успевают усвоить, убравшись на край потока.