Девятый

Я как пес, гоняющийся за собственным хвостом, носился вокруг бьющейся на земле туши. И бил, бил, бил, не переставал бить. Лапы, плечи, бока, голова — тварь стремительно покрывалась ранами. Визг, хрюканье, вой, отчаянные попытки достать меня сходят на нет после того, как добираюсь до локтевых сгибов. Может, меч мой и легок, но пока секирой врубишь один раз, я три успею, причем метко — по суставчикам, по лакомым мясным кусочкам, по сухожилиям, а теперь еще и колющий в бок с поворотом в ране. У человека здесь печень, а у тебя что? Заплакал? Значит, тоже что-то полезное… Было…

В какой-то момент я обнаружил, что занимаюсь мясницкой работой не в одиночестве. Какой-то рослый мужик носится, как и я, машет топором, другой с безопасной дистанции монотонно бьет копьем в одно место — будто пешней во льду лунку проделать старается.

Третий, подбежав с факелом, поднес его к залитой бурым уродливой голове, жестоко вбил, размазывая горящую смолу по коже. Вспыхнувшая кровь залила огнем сморщенное лицо, ослепила чудовище. Четвертый незваный помощник, пробегая мимо, плеснул на пламя из ведра. В нос ударило жаром и скипидарной вонью, тварь завыла на одной обреченной ноте, игнорируя все наши атаки, резко поднялась, слепо заковыляла вдоль линии повозок, сильно припадая на подрезанную ногу. Ополченец швырнул тяжелое копье, угодив чуть ниже шеи, прямиком меж выступов позвонков. Монстр упал на колени, лапы бессильно опали, вздернутые плечи расслабленно опустились, перестав прикрывать пылающую голову. Проскакавший мимо всадник ловко смахнул ее длинным мечом — только тогда поверженный гигант завалился окончательно.

Схватка показалась мне бесконечно долгой, но на самом деле это было далеко не так, обернувшись, я увидел, что к нам только-только начали прибывать дружинники Арисата. Учитывая, что до реки рукой подать, у них на это ушло никак не больше минуты (а скорее гораздо меньше).

Вот как время в бою растягивается…

Вокруг кипела нешуточная рубка. «Гориллы», прыгуны (памятные по нападению на Талль) и какие-то почти не отличимые от человека (если смотреть издали) твари теснили защитников. Стрелки побросали луки — стоя на телегах, отмахивались топорами; разрозненные защитники сбивались в кучки и, прикрывая друг другу спины, пытались отбросить прорвавшихся врагов. Звенело оружие, воздух сгустился от нескончаемого потока нашего мата и визга погани, во все стороны летели горящие стрелы (некоторые, значит, с луками все же не расстались).

Кинувшись сразу на пару «горилл», прижавших к борту телеги тройку ополченцев, тем же подлым приемом подрезал им колени, избегая возмездия, успел отскочить в сторону. Не стал здесь задерживаться — без меня теперь разберутся. Через повозку перелетел прыгун — успел его достать в полете. Пусть дальше порхает… уже без ступни. Будь у меня тяжелая секира, фиг бы подловил, а с легким оружием — благодать.

Еще одной «горилле» под колено. Увы, недостаточно удачно. Чудом устояв, тварь проворно развернулась, взмахнув при этом лапой. Хоть наобум била, но бок достала. Больно, но обиднее всего, что не дала уйти в сторону — равновесие нарушила. В отместку шикарным выпадом ударил в грудь. Увы, не пробил. Хлипкая на вид чешуя по прочности не уступала стальному доспеху. Толчок для массивной туши от моей зубочистки вышел незначительным, но повезло — помогло повреждение опорной конечности. «Горилла», разочарованно завизжав, полетела на землю, уже оттуда ухитрившись достать меня по голени — лапы у нее просто бесконечной длины. Спасибо иридианским сапогам — спасли. Сдачи тоже успел дать — брызнули отсеченные когтистые пальцы, и в тот же миг меня ударили в спину, сбив с ног.

Рухнул рядом с подраненной «гориллой», по мне пробежал кто-то тяжелый и торопливый — не стал меня добивать. Ну и спасибо тебе, добрый путник, — откатился под телегу, успев увернуться от удара когтями: разъяренный монстр жаждал мести. Резанул его в ответ, оставив на память об этом ударе болтающуюся на соплях ладонь — чуть-чуть не хватило полностью перерубить запястье.

Огляделся. Это я удачно попал — вокруг телеги видимо-невидимо ног, причем не все из них человеческие. Опять порадовался за меч — с секирой в такой тесноте не развернешься, а с ним пара пустяков. Подрезал одну лапу под коленом, сунул упавшей «горилле» лезвие под мышку — там чешуи не было. Согнувшийся пополам прыгун заглянул под телегу, пытаясь выяснить, кто там хулиганит. Метким выпадом вбил клинок в широкую глазницу — глубоко, с хрустом, да еще и провернул в ране. Может, погань и живучая, но этот свалился сразу — даже не пикнул.

Чья-то сильная лапа ухватила за лодыжку, требовательно потащила наружу. Подозревая, что ничего позитивного меня там не ждет, ухватился левой рукой за тележную ось, вытянул правую, приставил лезвие меча к жилистым пальцам, с нажимом провел. Опять визг, и вновь у кого-то полегчала ладонь.

Ну, вперед, уроды! Достаньте меня здесь! Сам я отсюда ни за что не вылезу — дураков нет!