Девятьсот семнадцатый

социалистическими бреднями. Она думает, что беременна коммунизмом. Но какая глупость! Роды будут самые

обыкновенные, хотя и мучительные. А родится все-таки русский капитализм. Вы скоро уезжаете из Москвы?

— Через недельку, господин Тошняков.

— Нет, мы вас задержим. Уезжать сейчас из Москвы — преступление. Я напишу записку в центр

обороны Москвы. Вы будете нужны там. Или лучше — поедемте туда вместе, я вас, кстати, познакомлю. Как

раз делает доклад полковник Перепелкин, голова и наш диктатор. Вы не возражаете?

— Слушаю-с.

*

Автомобиль, мягко покачиваясь, въехал в ворота Кремля.

— Сюда, направо, — кричал Тошняков шоферу. — Вот здесь. Подождите нас.

По лестнице, устланной ковром, они вбежали в штаб комендатуры.

— Сюда, направо.

Тошняков постучался в дверь. К ним навстречу вышел высокий офицер в бакенбардах.

— Прошу, — сказал он, — только вас дожидаемся, господин Тошняков. А это кто с вами?

— Делегат с кавказского фронта, — поручик Сергеев. Вполне наш. Он член партии.

В комнате, богато убранной коврами, цветами, статуэтками, картинами, мягкой мебелью, находилось

около десятка офицеров и двое штатских.

— Открываем заседание. Хотя оно и неофициальное, но, тем не менее… — сказал офицер в бакенбардах.

— Нам сделает сообщение господин полковник Перепелкин. Прошу.

С кресла поднялся офицер с седеющей головой и начал говорить:

— Большевики ведут усиленную подготовку к вооруженному восстанию. Кремлевский арсенал

ненадежен. Были случаи расхищения оружия. Юнкера и казаки приведены в полную боевую готовность. Третий

полк неблагонадежен, большевистски настроен. Убрать его пока не удалось, но нужно во чтобы то ни стало

удалить из Москвы. Наши союзники-меньшевики и эсеры — не пользуются никаким авторитетом в рабочих и

крестьянских кругах. Нужно надеяться только на себя. Мы просим командование казачьего полка перебросить

казаков в Москву. На фронтах неблагополучно. Война не ведется. Солдаты братаются. Везде засилье

большевистских комитетов. В Петербурге царство большевиков. Положение крайне трудное, нужно быть

готовыми ко всему. Господа, штаб обороны просит у вас, представителей прогрессивных слоев населения,

абсолютной поддержки.

— Ваши планы, полковник? — спросил человек в серой визитке с тройным подбородком.

— План очень прост. Мы его выполняем. Город разбит на участки. Каждой надежной воинской части

даны оперативные задания. Юнкерам поручена сугубая охрана арсенала. Вновь отдан исторический приказ —

патронов не жалеть. Драться до последнего. Вот все планы. Кроме того, мы используем Викжель, настроенный

против большевиков. Это нам нужно, чтобы забастовали все дорога в случае нашего поражения.

— А ударники?

— Ударные батальоны высланы все на фронт. Есть ударницы. Но лучше всех их распустить по домам.

Только деморализуют своих.

Поднялся тучный человек во фраке. Повелительно качнув рукой, он начал говорить.

— Господа, мы стоим на пороге анархии. Мы, промышленники, терпим одно поражение за другим.

Указом совета везде вводится восьмичасовой рабочий день, для нас совершенно разорительный. Мы грозим

локаутом, а они, эти негодяи, выдвинули рабочий контроль над нашим кровным производством и фактически

сами хозяйничают. Наш авторитет совершенно пал. Просто кошмар какой-то. Подумайте только: совет грозил

Гужону реквизицией предприятия. Мы не в праве уволить смутьянов, за них заступается этот собачий совет.

Что делать? У нас нет твердой власти, на которую мы могли бы опереться. Это же невозможно. Мы понимаем,

что командованию трудно. И понимая это, мы идем на всемерную поддержку. Наш биржевой комитет отпускает

вам миллион рублей на дело установления порядка. Господа, нужно действовать. Действуйте решительно,

полковник.

— Да, да, решительно, — поддержал промышленника Тошняков. — Вам обеспечена поддержка всего

культурного общества. Симпатии всей интеллигенции на вашей стороне. Со своей стороны, мы кадеты,

приложим всемерные усилия, чтобы в этой борьбе победили вы.

— В английском и французском консульствах были?

— Послы дружественных держав, кроме денег, пока ничем помочь не могут. Но в случае нужды они

обещают десант. Большевики ведь ни с кем не считаются, а послы боятся, как бы они не опубликовали

секретные договоры держав.

— А где договоры?

— В Петербурге.

— Погибла Россия. Не видать Дарданелл. Кошмар.

— Ужасно, но будем действовать. Кстати, господа, запишите наши телефоны. В случае опасности нужно

собраться вместе. Место сбора — дума или Кремль.

После заседания Сергеев подошел к Перепелкину.

— Я в вашем распоряжении, господин полковник. Чем могу быть полезен?

— Очень кстати, поручик. Мне вас аттестовал Тошняков. Дело в том, что один из наших адъютантов

неожиданно захворал. Замените пока его.

*

В это же время заседал партийный актив Москвы. Щеткин, имея в кармане новый партийный билет,

сидел в одном из первых рядов цирка. Огромное помещение было переполнено народом. Настроение у всех

было напряженное.