Девятьсот бабушек

— К слову, сегодня днем прибудет специалист, чтобы исправить твои почки. Я не забыл про них. А ты? Ты не хочешь мне ничего рассказать?

— Нет, сэр.

Когда полковник Купер задавал этот вопрос своим работникам, он походил на заботливую мамашу, спрашивающую у ребенка, не хочет ли тот в туалет. Было в его интонации что-то смущающее.

Да, Энтони очень хотелось поделиться с полковником своей тайной, но не мог подобрать правильные слова. Он хотел рассказать о недавно приобретенном даре, благодаря которому знал теперь всех людей на Земле. Объяснить, что не понимает, как в его голову вмещается столько информации, ведь это совершенно не соответствует его возможностям. Хотел, но остерегался насмешек — их он боялся больше всего.

Поэтому Энтони решил сначала поговорить с коллегами.

— Я знаю человека по имени Вальтер Волорой из Галвестона, — сказал он Адриану. — Он сидит в баре Гизмо за кружкой пива, и он пенсионер.

— Ну и что? Большими буквами: НУ И ЧТО?

— Но я там никогда не был.

— А я никогда не был в Каламазу.

— Я знаю девушку из Каламазу. Ее зовут Грета Харандаш. Сегодня из-за простуды она осталась дома. Она часто болеет.

Но Адриан был существом одновременно и неинтересным, и нелюбознательным. Трудно довериться тому, кто не проявляет к тебе никакого интереса.

— Ну и ладно, поживу с этим некоторое время, — решил Энтони. — Или лучше схожу к доктору, пусть пропишет какое-нибудь лекарство, чтобы все эти люди в моей голове ушли. А вдруг доктор решит, что моя история подозрительна? Тогда он доложит обо мне в центр, и меня снова перепрограммируют. Из-за этого я нервничаю.

Так и жил он с этим некоторое время. А именно — остаток дня и ночь. Потом он почувствовал себя лучше. Почки ему исправили, но не было никого, кто избавил бы его от нервозности и мнительности. Утром, когда он шел на работу, тревожные предчувствия накатили с прежней силой. Дети свистели и улюлюкали вслед. Ненавистное прозвище! Откуда они узнали, что его отец был скупщиком металлолома в маленьком городке далеко отсюда?

Он должен кому-то довериться.

Энтони поговорил с Веллингтоном, который работал с ним в одной комнате.

— Я знаю девушку в Бейруте, прямо сейчас она ложится спать. У них уже поздний вечер.

— Да? Почему бы им не привести свое время к норме? Кстати, вчера вечером я познакомился с девушкой, красивой, как калибровочный ключ, и такой же стройной. Она пока не знает, что я работаю в центре и что я ограниченный, а я не собираюсь ей об этом рассказывать. Пусть выясняет сама.

С Веллингтоном разговаривать бессмысленно. Веллингтон не слушает собеседника.

Потом Энтони вызвали к полковнику Куперу. После бесед с полковником Купером мрачные предчувствия Энтони всегда усиливались.

— Энтони, — сказал полковник, — я хочу, чтобы ты докладывал мне обо всем, что покажется тебе необычным. Это и есть твоя настоящая работа, а перекладывание бумаг — занятие только для твоих рук. Скажи откровенно: в последнее время что-нибудь странное привлекало твое внимание?

— Да, сэр. — И он не сдержался. — Кажется, я знаю всех людей в мире. Каждого человека. Все несколько миллиардов. И это меня тревожит.

— Да-да, Энтони. Но ты не ответил: происходило ли что-нибудь необычное. Твой долг рассказывать мне обо всем.

— Но я только что вам сказал! Почему-то я знаю о всех людях на свете. О живущих в Трансваале, о живущих в Гватемале. Я знаю всех и каждого.

— Да-да, Энтони, понимаю. Но от этого мало проку. Я имел в виду нечто иное. Кроме этой способности, которая кажется тебе странной, не заметил ли ты что-то необычное, непривычное, неправильное, подозрительное?

— Кроме своей новой способности и вашей реакции на нее, — нет, сэр. Больше ничего странного. Хотя я не совсем понимаю, что именно считать странным. Кроме уже сказанного, сэр, добавить мне нечего.

— Хорошо, Энтони. Теперь запомни: как только уловишь что-нибудь странное, неважно где и как, сразу бегом ко мне! Даже если тебе покажется, что это мелочь. Тебе ясно?

— Да, сэр, — сказал Энтони. И все же он не понимал, что именно полковник имеет в виду, когда говорит о «чем-то необычном».

Энтони вышел из центра и решил прогуляться по городу. Ему не следовало так поступать. Он знал, что его отлучки с работы раздражают начальство.

— Но мне надо подумать, — сказал он себе. — У меня в голове все люди мира, а я по-прежнему не способен думать. Этот дар должен был прийти к тому, кто сумел бы им воспользоваться.

Энтони зашел в бар «Гнутый пятак», но бармен признал в нем ограниченного из фильтр-центра и не стал обслуживать.

Он неприкаянно бродил по городу.

— Я знаю людей в Омахе и Омске. Ну что за названия у городов Земли! Я знаю всех на свете, знаю, когда кто-то рождается или умирает. А полковнику Куперу это не показалось странным. И все же я должен выискивать необычные, странные вещи. Но как я пойму, что они странные?