Девиация. Часть вторая «Аня»

– Девочка к тебе пришла. Говорит – ученица, зовут Аня. Я сказала, мол, заболел и спишь, но ей передать что-то нужно, – рассказывала мама, наблюдая, как я мелкими глотками цежу компот.

Влажный ком застрял в горле! Поперхнулся, закашлялся, протянул маме кружку, чтобы окончательно не расплескать. Та подхватила полотенце, вымакала залитую грудь, потом одеяло.

– Видно, не очень хочешь с нею встречаться. Ладно, скажу, что спишь – в другой раз придёт, – мама насмешливо покачала головой.

– Нет! Пусть заходит!

– Не прибрано у тебя. Хоть поднимись – неудобно девушку лёжа встречать.

– Она не девушка. Ученица.

– Тем более – неудобно.

– Не на свидание же… – принялся оправдываться я, но мама понимающе улыбнулась, молча вышла.

Я поднялся (аж в голове закружилось!), пристелил диван, надел спортивки, футболку. Сел, откинулся на спинку. Непринуждённее – вот так, хорошо. Сердце покалывало сладкими иголочками: ПРИШЛА!

Не нужно нам встречаться. Узнаю, зачем пришла – пусть уходит!..

Хорошо, что пришла.

Эх, пропаду!

Оглядел келью – вправду бардак: на столе книги навалены, тетрадки, рулоны хронологических таблиц. Рюкзак среди комнаты…

Вскочил, зафутболил под стол, опять присел.

Дверь приоткрылась, заглянула мама, потом зашла Аня. Маленькая, смущённая. Прижимает пакет, в котором, как догадался, мой свитер.

– Принимай гостей, – улыбнулась мама, пропустила Аню в комнату. Прикрыла за ней двери.

– Здравствуйте, – робко сказала девочка.

Осталась у дверей, переступала с ноги на ногу. Вся в голубом: свитер, юбка, колготки , голубые ленточки в косах – под цвет глаз.

– Привет…

Голос выдался сиплым, испуганным – будто у мальчишки на первом свидании.

Собраться!

Как там у Карнеги?

Все теории напрочь заклинило!..

– Заходи, – дрожащей рукой-предательницей указал на стул.

Девочка несмело прошла в комнату, села, положила пакет на колени. Затем, будто вспомнив, переложила на стол.

– Я свитер принесла. Тот… – всё так же смущённо сказала. – Спасибо! Я в нём нисколечко не замёрзла.

– Не стоило заботиться, потом бы отдала.

– Нет! Словно чувствовала, что вы заболели. У вас температура. Бедненький. Вы из-за меня заболели! Теперь должна вас лечить, – защебетала Аня.

– Ничего ты не должна! – возразил я, понимая, что пропадаю.

– Должна! И…

– С чего ты взяла. Просто…

– …и вы можете попросить у меня, всё что хотите!

Аня подняла глаза, уставилась на меня немигающей синевой. Чувствовал (о, как я чувствовал!), что нелегко ей дается этот взгляд, в котором детская привязанность уступала место нарождавшейся девичьей жертвенности. Не отводила, прожигала.

Вот и влип! – подумал я, стараясь выдержать её глаза.

НЕЛЬЗЯ! Пусть уходит!

– Я с вашим свитером спала, потому, что он вами пахнет, – прервала гляделки Аня, залилась румянцем.

Ещё один шаг к невозможной пропасти!

Ошалелый Гном судорожно пытался найти выход из ловушки, зато Демон торжествовал, даже Пьеро обрадовался, растворял млеющее сердце в сладкой истоме.

Однако Гном победил:

– Пойми, Аня… – хрипло и беспристрастно начал подбирать нужные (лживые! лицемерные!) слова. – Я проводил тебя домой, потому что это… ну, мой долг. Потому, что я организатор дискотеки и отвечаю за посетителей. За всех. Как учитель. Вернее – пионервожатый. Я отвечаю за ВСЕХ пионеров. Ты пионерка?

Аня расстроено кивнула.

– Вот! Скоро станешь комсомолкой. Я провёл бы ЛЮБОГО школьника, который задержался допоздна, если бы у неё, у него… не было с кем идти домой. Любого, будь то ученик или ученица. Для меня все одинаковы. Все дороги. Всех люблю.

Девочка опустила плечи, насупилась.

Бедный Пьеро уже рыдал от моей несусветной лжи.

– Спасибо, что принесла, – сказал теплее. – Ты мне ничего не должна. Это мой долг. Дружеские отношения между учителем и учеником. Ты очень хорошая девочка. Мне вчера было очень приятно…

– Мне тоже.

– Ну, вот…

– Мы будем дружить? – Аня уставилась на меня.

– Мы уже дружим.

– Я не о том. О настоящей дружбе.

– Как?

– Будем встречаться, делится новостями… Как в пионеркой песенке, помните: нужным быть кому-то в трудную минуту…

– Конечно! Я всегда готов прийти тебе на помощь. Любому ученику.

Аня опустила глаза: не может взять в толк, как могу быть таким олухом, после сказанного ею, сокровенного.

– Я хочу с вами дружить ПО-НАСТОЯЩЕМУ, – обречённо выдохнула.

Нет силы дальше её мучить!

– Не могу… – ответил безысходно, с нежностью вбирая взглядом маленькую фигурку. – Пойми, Анечка, НЕ-МО-ГУ!

– Почему?!!

– Потому, что НЕЛЬЗЯ.

– Почему – нельзя?

– Если парень в двадцать лет, да ещё учитель, дружит с восьмиклассницей – так нельзя. Это плохо.

– Кому плохо?

– Тебе… Я могу причинить психическую травму.

– Чего?! – Аня недоумённо уставилась на меня.

– Ну… я порой могу вести себя по-взрослому.

– Ведите!

– Нельзя! Вчера, когда тебя нёс…

– Я ещё хочу, чтобы вы меня несли.

– Но это – нельзя. Это запрещено.

– Кем?

– Школой, – сказал первое, что пришло на ум. Сам ответа не знал. – Родителями. Законами. Обществом, наконец. Нельзя – потому, что – нельзя! Табу – называется. На уроках истории учили.