Девятнадцать сорок восемь

— У всего есть свои недостатки, Леонид Анатольевич. Вы профессионал, которого знает весь город, но если бы не четырехдневный запой по расписанию, уверен вас бы уже позвали в императорскую техническую службу.

Слесарь тяжело вздохнул. Отхлебнув из кружки крепкого чая, он прислонился лбом к перилам и тихо повторил:

— У всего свои недостатки… Много там уже набралось?

— По щиколотку. Мы старались минимизировать количество, пользуясь исключительно запасными вариантами.

— По кустам гадили что ли? — хмыкнул дядя Лёня.

— К счастью — нет. Биотуалеты. Специально установили в технической пристройке.

— То есть, все что там сейчас плавает — от хозяев?

— Совершенно верно.

Тут ушлый слесарь хохотнул.

— Ну, раз дерьмо аристократическое, то это и не дерьмо вовсе. Поди розами пахнет?

В трубке повисло молчание на несколько секунд, после чего раздался сдавленный кашель, и он услышал:

— Леонид Анатольевич, это можно расценивать как согласие немедленно заняться нашим вопросом?

Мужчина, с кряхтением поднялся, оперся на перила и с грустью взглянул в кружку с чаем. Сморщившись, словно засунул в рот лимон целиком, он с надеждой произнес:

— Не поймите меня неправильно, Василий Петрович, но меньше чем за пять тысяч я туда не полезу.

— В прошлый раз было три, — недовольно проворчал управляющий поместьем.

— Василий Петрович, я вчера запивал водку красным сладким вином, поверив старому другу, что в животе получится портвейн. А сейчас, у меня трясутся ноги, болит голова и вы просите меня прочистить канализационную трубу, бродя по щиколотку в дерьме аристократов. Условия… мягко говоря… не очень… располагают к работе.

— И вы поверили, на счет портвейна? — раздался удивленный голос.

— Нет. Просто понимал, что это последний день и решил не оставлять ни капли, дабы не искушать себя.

Собеседник тяжело вздохнул, пару секунд помолчал и согласился.

— Хорошо. Пять тысяч, но вы займетесь этим немедленно. До скорой встречи, Леонид Анатольевич.

Звонок завершился, а слесарь с грустью посмотрел на экран погасшего телефона.

— Твою мать, надо было десять просить… Может другого нашли бы что-ли, — проворчал он, совершенно не горя желанием лезть в подвал поместья, где придется чистить трубу, бродя среди аристократических фекалий.

Отхлебнув чаю, он обреченно оглядел двор.

Погода шептала.

Солнце с ясного неба теплыми лучиками пригревало листву, что под слабым ветром шелестела так, что казалось это природный смех и шушуканья. На лавочках, под солнышком сидела троица бабулек, прогревая костяшки и судача о чем-то своем. На старой площадке, среди турников и рукоходов, бегала троица мальчишек, играя в свои игры.

Все это навевало меланхолию. Оглядев умиротворенную картину, он тяжело вздохнул и произнес:

— А мне дерьмо разгребать…

Тут его взгляд остановился на соседском мальчишке, что хватался за любую работу. Он шел, сунув руки в карманы, слегка сгорбившись, в сторону подъезда.

— А чего, собственно, и нет? — спросил сам себя дядя Леня, хлебнул чаю и заторопился в дом.

Быстро надев на семейники штаны и накинув рубаху, он вышел в подъезд, обнаружив парня на лестнице, поднимающегося на этаж.

— Фирс, здорова! — произнес он и протянул руку для рукопожатия.

— Здравствуйте, дядя Лёня, — кивнул парень и пожал руку. — Случилось чего?

— Есть такое. Слушай, у тебя сапоги резиновые есть?

Парень смутился, поглядел на дверь, а затем кивнул.

— Отцовские. Не факт, что вам по размеру будет, но найдется.

— А работа нужна? Дел часа на три-четыре, но там дольше ехать, чем работать.

— Сколько? — тут же спросил парень, почувствовав запах денег.

— Трешка.

— Трешка? Четыре часа за триста рублей? Ну, как-то…

— Это у вас молодых трешка — триста рублей. У нас, серьезных людей, трешка — это три тысячи, — хмыкнул слесарь. — Три тысячи. Разовая работа. Час туда, там на час делов, час обратно. У тебя ведь права есть?

— Есть.

— Тогда хватай сапоги отцовские и погнали. На моей поедешь.

— А…

— Я вчера перебрал так, что мне выхлопом можно трубы пластиковые паять, — проворчал Леонид и кивнул на дверь. — Давай быстрей. Там люди не простые. Ждать не любят.

Фирс кивнул, достал ключи и быстро шмыгнул за дверь.

* * *

Девушка в свободном спортивном костюме? быстрым шагом прошла по коридору и без стука вошла в маленький, но уютный кабинет.

— Петр Васильевич, долго еще будет продолжаться этот бедлам⁈ — возмущенно поинтересовалась она. — Когда они уже закончат? Это просто возмутительно! Вы посмотрите, в чем мне приходится ходить! А волосы? Я с грязными волосами второй день! Это просто возмутительно!

Мужчина с совершенно лысой головой взглянул на девушку. Одетый в чистый, отглаженный костюм, с гербом Трошкиных, он указал пальцем себе на голову и произнес:

— Госпожа Мэри, вы не поверите сколько проблем может решиться благодаря отсутствию этих самых волос…

— Вы издеваться надо мной вздумали⁈ — возмутилась девушка. — Нет, это уже ни в какие ворота! Вы обещали, что сегодня все будет сделано, и я смогу наконец принять ванну, а вы? Чем вы заняты?

— Поймите, госпожа, все не так просто. Центральная канализационная труба забита и прочистить ее не так-то легко.