Девятая жизнь нечисти

Вот видите, уже смеетесь! – мгновенно среагировала тетя Маруся. В голосе ее прозвучала обида. – А смеяться, правду говорю, тут нечему. Издревле тут живем, деды, прадеды наши жили… И всегда строго наказывали: без надобности на болота не соваться. Я понимаю: времена не те. Вон электричество в избе. Приемник сын в подарок привез… И вы небось думаете: темнота, суеверия… Но ведь столько случаев было!

Расскажите хоть один.

Рассказать? Да ради Христа! Вот с мужем моим, царствие ему небесное, что случилось… Из-за чего он охоту и бросил. Раз пошел с ружьем… Зашел довольно далеко. Вдруг смотрит – человек какой-то впереди него с кочки на кочку перепрыгивает. Кто бы это? Он к нему, а тот от него. И главное, то совсем близко подпустит, то опять отбежит. Однако Вася мой его признал. Пожилой мужик Маркел из соседней деревни Жабьи Ключи. «Ты, – кричит, – дядя Маркел, чего от меня бегаешь? Или боишься? Так это я, Василий Воронков из Ширяева». Тот головой кивает, вроде признал, а сам все так же не подходит, только рукой машет, мол, иди ко мне. Зовет, значит. Вася вроде к нему направился, а потом думает: странно что-то ведет себя Маркел. Почему не здоровкается, почему не подходит сам? И куда это зовет? Да там же зыбун бездонный! Остановился мой Вася и ждет, что дальше будет. Маркел видит: на его зов не откликаются. Он поближе подошел к Васе, потом еще поближе. «Сам» видит: рожа у Маркела синяя вся, а глаза мертвые. Тут уж Вася мой по-настоящему перепугался. Не знает, что и делать: не то стрельнуть в Маркела, не то перекрестить его… Все ж решил перекрестить. Но только сотворил крестное знамение, Маркел враз пропал, но заместо него вдруг ни с того ни с сего такой туман вокруг стал, ни зги не видать. Вася со страху и про охоту забыл. Домой побежал. А в тумане как?.. Короче, он целый день плутал и вышел наконец не на нашу деревню, на как раз на Жабьи Ключи, где Маркел проживал. Он у первого попавшего навстречу мужика спрашивает: мол, где Маркел? А тот говорит: «Недавно преставился. Девять дней аккурат вчера справили».

Такая вот история случилась. Вася долго не рассказывал, крепился, но, однако ж, раз подвыпил и не удержался. С тех пор он про всякую охоту забыл, а ружье продал. Можете верить, можете не верить, а так было. Вася врать бы не стал. Да с такими вещами и не шутят.

И кто же, по-вашему, это был? – с интересом спросил Сережа.

Бог ведает. Может, и сам Маркел. Говорили: он с чертом знался. А возможно, и леший покойником обернулся.

Услышав про лешего, Сережа едва удержался от смеха. Ну, конечно же, как тут без нечистой силы. Он еще раньше чувствовал: что-то присутствует еще в рассказах о болотах. Не только бездонные топи и коварные зыбуны… И Урыванцев, хоть и не прямо, как будто намекал на нечто, таящееся на болотах, а квартирная хозяйка, богомолка Прасковья, так прямо и сказала: «обойдут». Тогда он не обратил внимания на ее слова… Надо же, насколько крепко сидят в умах дремучие предрассудки! Просто удивительно!

Скажите, тетя Маруся, а что значит: «обойдут»? – спросил он.

А то и значит! Когда леший тебя обойдет, тотчас заплутаешь. Они, которые там живут, страсть как не любят, когда кто-то по их заповедным местам без спроса шастает. Особенно если человек православный, крещеный…

«И старик серый спрашивал, крещен ли я», – вспомнил Сережа.

– Поэтому мы туда без надобности и не ходим, – продолжала тетя Маруся. – То, что с моим Васей случилось, – обычная вещь. Много рассказов ходит о подобном. Но за те я ручаться не могу, а вот за Васин случай головой отвечаю. Истинная правда! Так что, паренек, остерегись, коли уж туда собрался. А вообще советую крепко подумать, прежде чем в путь двинешь. Ой, извините, что на «ты» вас величаю, – спохватилась она. – Разволновалась… Васю опять же вспомнила… Вы – человек ученый, в нежить болотную и не верите, наверно? А я тут языком мелю…

Сережа пожал плечами, но промолчал, не желая обижать гостеприимную хозяйку. На этом разговор закончился. А следующим утром он выступил в путь.

Вышел он с рассветом, и, когда примерно через час достиг болот, солнечные лучи еще не окончательно разогнали утренний туман. Молочная дымка стелилась от края и уходила вдаль. Из нее торчали деревья, верхушки кустов… Шелестела под легким ветерком осока. Сережа решил сделать привал и благоразумно дождаться, пока туман не исчезнет вовсе. Он скинул рюкзак, снял ружье и растянулся на сочной зеленой траве. Солнце начинало постепенно припекать, и Сережа вначале снял брезентовую куртку, а потом и теплую рубаху.

«А может, никуда и ходить не стоит? – мелькнула неожиданная мысль. – Рюкзак тяжеленный, да ружье, да одежда… И зачем, послушавшись Урыванцева, я захватил столько припасов? Нужно было половину оставить у тети Маруси. А тушенку я все же ей всучил. Рассказы эти опять же…»