Девять золотых нитей

— Нет! Нет! — Она мотала головой из стороны в сторону, точно зверек, попавшийся в ловушку и умирающий от страха.

— Да! — От этого приказа Ласте было некуда деваться, и правая ее рука сама собой вдруг потянулась в сторону, пальцы изогнулись, точно огромные когти, а глаза от ужаса стали совсем круглыми. Она посмотрела на плошки с собранными утром орехами и ягодами, расставленные на столе, и рука ее, качнувшись, застыла над одной из них.

Лета мгновенно подняла посох и прикоснулась им к плошке.

Она отчетливо чувствовала, как пристально следят за ней дети, совершенно позабыв о своей недавней ссоре. Посох она почти не держала, позволяя ему свободно двигаться, покачиваясь и будто танцуя под ему одному слышимую мелодию, а потом шагнула в ту сторону, куда отклонился посох. Дети тут же последовали за нею.

Сперва снова в зал приемов… к той стене, где потайная дверь… Ох, как она была глупа, недооценив врага! И не разобравшись до конца в причинах той сцены, которую Робар устроил в оружейной!.. Ну почему, почему ее вдруг поразила такая слепота?!

Мысли ее метались, стараясь найти причину…

— Вы должны сейчас собраться все вместе. Отыщите Марсилу и Алану…

Лета даже не посмотрела, будут ли они исполнять ее приказание, но тут же услышала шарканье изношенных башмаков: дети бегом бросились искать остальных.

— Госпожа моя… — Ласта осторожно приблизилась к ней. — Госпожа, я боюсь!.. Я не могу… Я не знаю, что вы хотите заставить меня сделать!

— И я пока не знаю, что нам следует делать, детка. А что касается «могу — не могу», Ласта, то… подождем, пока не станет ясно, как поступить.

Она боролась с внутренним желанием отстранить их всех от себя — все эти переплетенные между собой жизни, собравшиеся вокруг нее, — и думать сейчас только о том, как лучше воспользоваться собственным оружием: не клинком, не топором, не копьем и не луком со стрелами, а только тем, что умеет и может она сама. И с тем же умением, с каким она плела ткань жизни, сплести сейчас совсем иную ткань — паутину, которая должна стать и средством защиты для них, и ловушкой для…

— Робар! Пожалуйста, госпожа моя, скажи! — Кто-то потянул Лету за руку, и она быстро обернулась. — Робар ведь здесь, правда? — Рядом стояла не только Алана, но и все остальные.

И Лета запела; слова заклинания с трудом срывались с непослушных губ; ей казалось, что губы ее заржавели, точно неухоженное оружие. Но потайная дверь все-таки открылась снова, хотя шары, вделанные в стены, светили так тускло, словно из них высосали весь свет.

Лета, видно, все-таки не утратила реакции, потому что успела схватить за руку Алану, которая уже бросилась вперед, стремясь войти в оружейную первой.

— Робар! — пронзительно крикнула девочка, но голос ее вдруг сорвался, и она умолкла, за что Лета была ей даже благодарна.

Посох, до сих пор слабо светившийся, вспыхнул ярко, и свет его блеснул на обнаженном клинке, а в темном углу среди оружия и доспехов шевельнулась какая-то еще более темная тень.

Лета успела установить защиту, и это спасло ее от метко нацеленного удара. Робар упал на четвереньки, и стало видно его лицо. Оно было ужасно — лицо не ребенка, а жестокого чудовища. То, что проникло в душу мальчика, полностью исказило его черты, гневно и злобно глядело из глаз…

Посох качнулся, указывая цель. Из него посыпались искры, потом возникло слабое пламя, его язык потянулся к ребенку, но то, что завладело Робаром, заставило магический огонь отклониться, повернуть назад.

— Ко мне! Все возьмитесь за руки! — Лета протянула свободную руку, и маленькое существо с лицом демона завизжало, точно обезумев.

На губах Робара заблестели пузырьки слюны. Чей-то чудовищный, мертвящий разум с мрачной усмешкой взирал на происходящее его глазами.

— Возьмитесь за руки! — повторила Лета и почувствовала, как кто-то крепко сжал ее руку.

И тут же ощутила мощный прилив энергии, потом еще и еще — это была та самая сила, что впервые собрала их всех вместе; и эта сила была по-прежнему могущественной.

Посох нагрелся; язычок пламени, исходящий из него, все еще не мог коснуться Робара, но неумолимо к нему приближался.

— Ты — Робар! — Теперь Лета взывала к той силе, что заключена в истинных именах. — Ты один из нас! Ты — Робар!

Губы малыша раздвинулись в отвратительной усмешке:

— Я — Фрэч!

Лета была готова к этому, так что имя врага ничуть ее не удивило. Среди ее народа всегда были Ткачи, а среди ее врагов — Разрушители, те, кто уничтожает основу. Но времени прошло много, а то, что растет и развивается за счет разрушения, не может существовать без подпитки. Не те ли демоны-захватчики вновь накормили и эту тварь, пробудив ее к жизни?

— Ты — Робар!

Теперь Лете необходимо было прикосновение. Только оно могло помочь ей отделить одну личность от другой. Тонкий язычок магического огня был уже примерно в дюйме от лица ребенка, который продолжал ужасно кривляться и гримасничать.

— Робар! — Теперь это был призыв, заклятие, в которое она вложила не только все свои силы, но и ту энергию, что питала ее, исходя от детей, крепко державшихся за руки.