Девять жизней

– Ну же! Колись! Ах так! Не хочешь подобру-поздорову, значит, будем пытать.

И Маша вдруг крутанулась на маленьких каблучках и, сияя улыбкой, толкнула меня в грудь. От неожиданности я не удержал равновесия и завалился прямо в сугроб. Снег забился в уши, за воротник, в рукава, но всё это ерунда. Маша, смеясь, склонилась надо мной, а я смотрел в её глаза и чувствовал – вот оно, счастье. Такое огромное, что задохнуться можно.

– Слушай, нам надо непременно сыграть вместе! Дуэтом! – перед тем как мы разошлись по домам, сказала Маша. – Это будет потрясающе, вот увидишь!

Я снова молчал.

– Приходи ко мне со своей скрипкой? Сегодня и попробуем.

– У меня нет скрипки.

– А где она? На чём же ты?…

Вероятно, вид у меня в ту же секунду сделался расстроенный – на самом деле я просто испугался, не зная, как теперь выкручиваться, как объяснять, но Маша поняла всё по-своему и неожиданно проявила тактичность, оставив расспросы. Но идея с дуэтом овладела ею всецело.

– А пойдём тогда завтра со мной к Бернштейну! Он найдёт, на чём тебе сыграть. Я хочу, чтоб он тебя послушал. У тебя игра такая… совсем не похожа… ни на что. Даже не знаю, как сказать.

Мне не хотелось никуда идти, мне вообще не хотелось для кого-нибудь играть – слишком болезненным оказалось то, что я вспомнил. Кроме того, возникло ощущение, будто я вновь вступаю на тот же путь, что когда-то меня, другого меня, под всеобщие восторги и оглушительный успех привёл к чудовищному концу. Однако эта страсть к игре, точно огонь, уже охватила меня. И было в этом что-то роковое, гибельное, что влекло и одновременно отпугивало. Я же, как мог, противился, чтобы не потерять себя. Будто знал, что нельзя мне играть, что от этого станет только хуже, хоть и не мог объяснить даже себе почему.

А Маша насела всерьёз. Уже на пару с Анной Константиновной они уговаривали меня сыграть дуэтом на новогоднем вечере – такая уж в нашей школе традиция: первая часть любого празднества непременно торжественная, со всякими поздравлениями и номерами самодеятельности от каждого класса. Однако я и под двойным напором проявил стойкость, хотя отказывать мне вообще очень трудно, особенно Маше. Но чувствовал – так будет правильно.

Маша выступила одна, сыграла пару композиций из Битлз. Правда, ощутимо не хватало аккомпанемента. «Эти классику не оценят», – заявила она с усмешкой, кивнув в сторону ребят. Может, оно и так, не знаю. В принципе, Битлз мне тоже нравятся.

Глава 10

На каникулах мы с Машей виделись редко. Весь её день был расписан чуть не по минутам. К репетициям прибавились теперь ещё и занятия в бассейне.

– У меня дистрофия миокарда, – сообщила она. – Врач велел укреплять сердечную мышцу. Бегать или плавать.

– Правильно велел, – сразу же обеспокоился я. – Но только не переусердствуй, а то хуже будет. И вообще, одной физкультуры недостаточно. Надо питаться правильно, витамины пить. А главное, надо установить причину…

– О! Ты говоришь прямо как мой врач, – засмеялась Маша. – Не переживай, в общем-то, ничего серьёзного, нарушения лёгкие, но родители испугались. Вот и заставили в бассейн ходить.

– Ты умеешь плавать?

– Ну так… барахтаюсь потихоньку.

– А там есть инструктор, медик, ну кто-нибудь, кто отвечает…?

– Вроде есть… Слушай, а пойдём со мной! Там даже десятилетние мальчишки плавают. И вообще, там так здорово! Только одной немного скучно. Ну же! Чего ты боишься?

– Ничего я не боюсь, – соврал я. – Просто не люблю я…

Однако Маша и тут проявила настойчивость – подключила моих родителей, мол, раз от физкультуры я освобождён, то надо хоть как-то укреплять организм, а то скоро совсем зачахну-обессилю, а бассейн – это неимоверная польза. Те с её доводами согласились и в свою очередь подтачивали меня уже дома. Я всячески упирался, но маму мою не переспоришь. Так что с января мы стали ходить в бассейн вместе с Машей. Впрочем, тут я хитрил. Весь час, а то и два, что она плескалась в воде, я просиживал на лежаке или, устав от несмолкаемого шума и суеты, уходил подальше и слонялся по аквакомплексу.

В тот день мне надоело сидеть на одном месте. Я поднялся в бар и купил нам по бутылочке минералки.

Когда вернулся, стал искать глазами Машу, но среди купающихся её не было. А ведь я отходил минут на десять, не больше. Мелькнула мысль, что, может, она уже накупалась, вышла из бассейна и мы разминулись. Однако сердце, точно клешнями, стиснула непонятная пока ещё тревога.

Я бросился к бортику, вглядываясь в зеленоватую воду: вблизи ничего не видно, подальше – не рассмотреть. Обежал с другой стороны. Маша! Она лежала на дне, лицом вниз, только светлые волосы медленно колыхались в воде. Не колеблясь ни секунды, начисто забыв страх, я прыгнул в воду. Плавать я не умел, а если честно, то и ни разу не пробовал, но в ту минуту об этом даже не подумал. Набрав побольше воздуха, я нырнул совершенно на автомате, в один взмах подплыл к ней и, ухватив рукой за подмышку, потянул наверх. Только когда мы вынырнули, нас заметил кто-то из отдыхающих. Подбежали, помогли выбраться.