Девять ворот

На площади стоял кирпичный колодец, от которого вели три улицы. Возле него толпились женщины и дети, пополняющие дневные запасы воды. Дети при виде двух чужеземцев поспешили к юбкам своих матерей. Некоторые из женщин собрались вместе, явно наблюдая за пришельцами.

Гопал оглядел себя, затем Нимаи.

— Что они такого в нас нашли?

— Чужеземцы здесь редкие гости, — сказал Стока.

Знакомый и такой приятный шум, доносящийся из лавок со всех сторон, заставил испариться все размышления об их странном и шумном появлении. Мужчины гнали мимо небольшие стада коз. Ставни лавок широко раскрывались, приветствуя новый день. Аромат утреннего чая растекался в воздухе вместе с дымом от уличных печей. Гопал внимательно посмотрел в скучные глаза нескольких проходивших мимо быков. Он с беспокойством смотрел на лошадей, вспоминая ракшас в Голоке, но ничего не говорил их хозяину.

— Ну, здесь мы разойдемся, — объявил их проводник, залезая в сумку, висящую у него на поясе. — Вот, возьмите это.

Он вручил Гопалу пять небольших монет.

— За помощь с грузом.

Гопал колебался.

— Первое сокровище для казны нового симхи. — Стока осклабился, обнажая редкие зубы.

Зная, что у них нет денег, Гопал неловко принял дар.

— Спасибо, мы…

— У меня дела внизу, — продолжал Стока, не обращая внимания на юношу, — а у вас вверху и налево по этой дороге. Вы не можете пропустить его. Спросите Капуру — хозяина. Он, возможно, знает об этом Вьясе, которого вы ищете. Если он не сможет помочь, он, скорее всего, знает, кто сможет.

— Спасибо еще раз, — сказал Гопал.

Стока уже ушел, поприветствовав двух мужчин, идущих вниз по улице, и вошел в дверь лавки портного.

— Итак, это Радхакунда, — сказал Нимаи, которому неожиданно понравилось в чужом городе, хоть и не очень большом.

Гопалу это совсем не нравилось.

— И это то самое, чего я всю жизнь ждал? — поинтересовался он вслух. Нимаи не ответил, но глаза его расширились больше, чем мог себе представить Гопал. Они двинулись в направлении, указанном Стокой, по улице, которая напомнила Гопалу Голоку, хотя она была менее деятельна. Лавочники обменивались впечатлениями от событий предыдущего дня, каждый хвастался, что он торговал лучше остальных, и спорили о том, кто кого надул и кого надули. Как и лавочники в Голоке, они бесплатно делились пищей, питьем и новостями.

— Не похоже, что здесь идет война, — сказал Нимаи. — Может быть, Стока преувеличивал?

«Возможно ли это? — подумал Гопал. — А как же каноэ на реке прошлой ночью?»

Нимаи первым заметил в конце улицы вывеску: «Постоялый двор Бала». Надпись была сделана на языке ману, универсальной письменности Бху. Потемневшая от времени и выщербленная вывеска висела на заржавленных цепях над такой же испачканной и выщербленной дверью. Над буквами были вырезаны фигуры двух мужчин, наклонившихся друг к другу и положивших одну руку друг другу на плечи, в другой руке у каждого был пастуший посох.

— Я полагаю, нас приглашают, — сказал Гопал, стоя под раскачивающейся и поскрипывающей вывеской. Прохладный ветерок подул с реки, напомнив Гопалу и Нимаи об их скудном одеянии и делая гостиницу еще более привлекательной. Без колебаний Нимаи толкнул тяжелую дверь, входя в плохо освещенную комнату. Порыв ветра последовал за ними, пробегая от стола к столу и задувая свечи возле входа. Под сердитые окрики Гопал быстро закрыл за собой дверь.

На дальних столах неясно мерцали свечи. За ними на подушках сидели постоянные посетители. Воздух был насыщен запахом благовоний камфары и вареной чечевицы. Все это вместе создавало отвратительную подвальную вонь, как будто окна здесь открывались очень редко или вообще никогда не открывались. Никто из присутствующих уже не обращал внимания на Гопала и Нимаи, или так казалось, как только они вошли.

Прямо перед ними была стойка, за которой сидел грузный мужчина. Хозяин, предположил Гопал. Мужчина протер стол перед Нимаи, который, не теряя времени даром, занял последнюю свободную подушку. Большинство людей за столами, доходящими им до колен, сидели на выщербленном и растрескивающемся глинобитном полу. «Я тоже голоден», — подумал Гопал, но вокруг была такая вонь, что он засомневался, стоит ли здесь есть.

— Чем могу быть полезен? — усмехнулся содержатель постоялого двора, с улыбкой глядя на двух оборванных чужеземцев.

— От меня пахнет цветами? — спросил Нимаи. — И есть ли у вас попить что-нибудь приличное?

Хозяин опять посмотрел, на этот раз внимательнее, на Гопала.

— Вы, юноши, выглядите чересчур молодо для путешественников. Вы в состоянии заплатить?

Гопал нащупал монеты, которые дал ему Стока. Он бросил их на стойку. Две монеты зазвенели, привлекая внимание хозяина и, по крайней мере, одного клиента, скрытого в комнате.

— Мы можем заплатить, — ответил Гопал. — А стоит ли еда этого?

Хозяин повернулся к кипящему на огне горшку.

— Я думаю, это зависит от того, насколько вы голодны.

Взяв половник, висевший у огня, он вытер его своей грязной курткой. Затем он наполнил две миски, взяв их с полки.

— Воды или… — Он перегнулся через стойку ближе к Нимаи: — Как насчет медового вина?