Девять воплощений кошки

– Вцепиться надо было в него, как клещ, он же интеллигент, рохля, – Елистратов снизил голос до шипения. – Он вчера бы еще у вас тут поплыл, как желе. А вы сами, как желе. Все кофе по буфетам пьете! У Гайкина неприязненные отношения с сестрой много лет. Они не общались. Конечно, будут неприязненные, когда у них роскошная квартира в правительственном доме в Романовом переулке неразделенная! Точнее, после смерти отца, министра, оформлена в собственность на нее, на Юдину, сестру, а не на него! У нее своя квартира была в Красногорске и плюс эта в самом центре Москвы, у Кремля, стоимостью в несколько миллионов долларов. А у него, Олега Гайкина, только однокомнатная студия на Крылатских холмах. Видно, ему отец-министр ее сделал. А в остальном лишился сынок всего министерского благосостояния. Все к сестре перешло после смерти их матери. А теперь… теперь, когда Юдина мертва, все снова ему достается. Дом в Романовом переулке вам, Екатерина, как не знать – вы там, наверное, постоянно на работу ходите, рядом ведь с Главком это. Там маршалы жили, члены правительства. За такую квартиру можно убить. Тем более что момент представился. Прикончить сестру по-тихому тут, в музее, и свалить все на то, что это убийство связано с исполнением ею служебных обязанностей как государственного аудитора. А на самом-то деле у Гайкина корыстный мотив налицо – квартира, и какая дорогая!

Катя молчала. Ей вспомнилось, как тряслись руки профессора, когда он говорил о сестре, как жадно вдыхал ментол из своего ингалятора. Он был в панике, когда Дитмар его спрашивал о ней… Ну конечно, он был в панике, как же ей это вчера не бросилось в глаза. Хотя все так очевидно…

– О мотиве мы с ним не здесь будем разговаривать, – подытожил Елистратов. – Я за ним лично приехал, потому что он – фигура, профессор, куратор этого самого Древнего Востока, к тому же министерский сынок. Связи наверняка ого-го… Так что вони от его задержания будет много – и в прессе, и вообще. Так, я сейчас в хранилище. Он там, у себя, берем его.

Вместе с сотрудниками МУРа он зашагал в направлении хранилища. Катю и Анфису он с собой не позвал, но они все равно увязались следом. Как же такое пропустить!

Однако дверь в хранилище заперта.

Оперативники начали стучать. Никто не ответил. Магнитный замок на двери, как броня.

– Я его видел с утра в музее, – сказал Дитмар. – Может, где-то ходит? Может, он у Вавич в кабинете, там у них опять проверяющие, сегодня уже в связи с кражей. Гайкин – куратор и хранитель «Проклятой коллекции». Наверное, она его к себе вызвала на ковер.

– Звоните Вавич, спросите о нем.

Дитмар позвонил. Виктории Феофилактовне явно некогда разговаривать с полицейским. Она сухо ответила: нет, профессора здесь нет.

– Ищите его в здании, – приказал Елистратов.

Оперативники слегка даже растерялись – их всего двое приехало на этот раз, плюс Дитмар, но разве втроем обыщешь весь огромный музей, да еще при таком наплыве посетителей?

Но приказ есть приказ, и они готовы были приступить к осмотру здания, как вдруг…

Они увидели бежавшего по коридору охранника.

– Вы ведь из полиции? Хорошо, что вы здесь! Там труп!

– Где?

– В том же самом коридоре, что и в прошлый раз! – охранник был напуган. – Крови нет, и ран мы не увидели. Мы подумали, ему плохо, хотели «Скорую» вызвать. Он на полу, я к нему наклонился… а он мертвый!

– Да кто? Кто на полу? Кто мертвый? – не выдержал Дитмар.

– Олег Олегович… наш профессор Востока.

В том самом коридоре, который не просматривался камерами, в этот раз толпилось много народа – охранники, сотрудники музея.

Катя увидела на полу тело Олега Гайкина. Он лежал на боку, неловко подогнув под себя руку. Ни на полу – на музейном линолеуме, ни на унылых оливковых стенах никаких пятен крови.

Оперативники начали оттеснять собравшихся: освободите место происшествия, просим покинуть эту секцию!

Лейтенант Дитмар наклонился, хотел, видно, прощупать пульс, но вдруг отшатнулся.

– Что у него с лицом?!

Лицо – раздувшееся, почти черное от проступившего на коже синюшного отека, глаза вытаращены, словно в последние свои минуты профессор увидел перед собой что-то невообразимо жуткое.

– Его задушили, – Елистратов перевернул тело, не заботясь о нуждах экспертов. – Освободи ему горло, это же удавкой, чертовой струной поработали, я должен увидеть странгуляционную борозду!

На пару с Дитмаром они расстегнули ворот серой в мелкую клетку «оксфордской» рубашки профессора.

– Чисто, никаких следов странгуляционной борозды, – Дитмар раздвинул ворот.

– Не может быть… Да, точно, нет. И кровоподтеков на шее, следов пальцев тоже не вижу.

– Это не удушение, – Дитмар обыскал карманы пиджака Гайкина. – Тогда от чего же он умер? Ни крови, ни ран. Вот его ингалятор, а это карта… магнитная карта от хранилища.

Оперативники вызвали в музей бригаду экспертов-криминалистов.

– Проверь зал, – приказал Дитмару Елистратов. – Ступайте с ним, – велел он Кате и Анфисе. – Вы там вчера допоздна сидели, посмотрите, все ли так, как было при вас вчера.

В этот момент раздался пронзительный крик: «Пустите меня! Пустите меня к нему!»