Девять принцев в Янтаре

Если он согласится, я буду твердо знать, что догадки мои были верны, а вся история — достаточно грязна.

Он долго смотрел на меня.

— У меня нет при себе тысячи, — сказал он наконец.

— Назовите цифру, удовлетворяющую всех, — предложил я.

После еще одной паузы он выдавил:

— Это вымогательство.

— Нет, это "гони монету, дурашка". Валяйте. Сколько?

— В моем сейфе есть долларов пятьсот.

— Доставайте.

Перекопав маленький стенной сейф, он сообщил, что есть всего четыреста тридцать долларов, а поскольку мне не хотелось оставлять отпечатки пальцев, пришлось поверить ему на слово. Я забрал купюры и сунул их в боковой карман.

— Где тут ближайшая транспортная компания?

Он назвал место, и я проверил по телефонному справочнику, который сообщил, что я нахожусь на севере штата.

Я заставил его набрать номер и вызвать такси, поскольку не знал названия клиники и не хотел показывать, в каком состоянии моя память. Все-таки одна из повязок, которые я так тщательно удалил, была вокруг моей головы.

Когда он вызывал мне машину, я услышал название клиники:

— Частная больница в Гринвуде.

Я затушил сигарету, вытащил из пачки следующую и снял со своих ног примерно двести фунтов груза, сев в удобное коричневое кресло рядом с книжным шкафом.

— Подождем здесь, а затем вы проводите меня к выходу, — сказал я.

Больше я не услышал от него ни слова.

II

Было часов восемь утра, когда шофер такси высадил меня в ближайшем городе на каком-то углу. Я расплатился и минут двадцать прогуливался. Затем зашел в закусочную, устроился за столиком и заказал сок, пару яиц, тост, бекон и три чашки кофе. Бекон был жирноват.

Примерно с час пронаслаждавшись завтраком, я еще погулял, нашел магазин одежды и подождал до девяти тридцати — времени открытия.

Я купил себе пару брюк, три рубашки спортивного покроя, пояс, нижнее белье и подходящие ботинки. Я также выбрал себе носовой платок, бумажник и расческу.

Затем я разыскал Грейнхаундскую автобусную станцию и сел в автобус до Нью-Йорка. Никто не пытался меня остановить. Похоже, никто меня и не разыскивал.

Сидя у окна, глядя на деревенский пейзаж в осенних тонах, освеженный живыми ветерками с яркого, холодного неба, я попытался упорядочить все, что знал о себе и о том, что со мной произошло.

Я, Карл Кори, был помещен в Гринвуд моей сестрой Эвелин Флаумель. Это произошло примерно две недели назад после автомобильной катастрофы, в результате которой я получил переломы ног — хотя этого я и не чувствовал. Я не помнил никакой сестры Эвелин. Вероятно, персонал Гринвуда получил указание держать меня в постели беспомощным, но когда я освободился и пригрозил, испугался последствий. Ну, что ж. Значит, кто-то меня боится. А значит, я буду вести себя соответственно.

Я попытался вспомнить, как произошла авария, и додумался до того, что у меня разболелась голова. Но все-таки авария не могла быть несчастным случаем.

Я был в этом убежден, хотя и не знал, почему. Я выясню и это, и тогда кое-кто заплатит. Очень, очень много заплатит. Ненависть, могучая ненависть горячей волной ударила меня в грудь. Кто бы ни пытался сломать или использовать меня, сделал это себе на беду, и теперь, кто бы он ни был, он не будет обижен моим вниманием. Я ощутил сильное желание убить, уничтожить этого мерзавца, и вдруг понял, что эти ощущения не новы и что в прошлой жизни именно так я и поступал. И не раз.

Я уставился в окно, глядя, как падают мертвые листья.

Добравшись до Большого Города, я, во-первых, зашел в парикмахерскую побриться и подстричься, а во-вторых, отправился в туалетную комнату и надел свежую рубашку — терпеть не могу, когда срезанные волосы щекочут шею. Автоматический пистолет калибра 0.32, принадлежавший неизвестному типу из Гринвуда, лежал в правом кармане куртки. Предполагаю, что если Гринвуд или моя сестра захотели бы вдруг разыскать меня, то незаконное ношение оружия вряд ли пошло бы мне на пользу. Но я решил, что так спокойнее. Сначала меня надо найти, а потом… Главное, я хотел понять причину всех событий. Я быстро перекусил в ближайшем кафе, потом целый час ездил в метро и на автобусах, соскакивая на самых неожиданных станциях, затем взял такси и назвал адрес Эвелин в Уэстчестере — адрес моей сестры и желанного источника воспоминаний. Прежде, чем мы приехали, я обдумал тактику дальнейших действий.

И когда в ответ на мой стук, после получасового ожидания, старинная большая калитка отворилась, я уже знал, что буду говорить. Я все тщательно обдумал, пока шел к дому по длинной извилистой аллее, выложенной белым гравием, мимо дубов и ярких кленов — ветер холодил мою подстриженную шею под поднятым воротником куртки, под ногами хрустели листья. Запах тоника от моих волос смешивался с густым запахом плюща, обвивавшего стены старого каменного здания. Все было незнакомо, и вряд ли я когда-либо был здесь раньше.

Я постучал, и мне ответило эхо.

Затем я засунул руки в карманы и стал ждать.

Когда дверь отворилась, я улыбнулся и кивнул плоскогрудой служанке с россыпью родинок на лице.

— Да? — сказала она с пуэрториканским акцентом.

— Я хочу видеть миссис Эвелин Флаумель.