Девять правил соблазнения

Эти женщины живут в позолоченных клетках, а ты должна стоять на пьедестале.

— Спасибо, нет. Я бы предпочла, чтобы со мной обращались без лайковых перчаток и никчемных извинений.

Калли отняла руку. Слишком тяжело было ощущать теплоту его прикосновения. Слитком близко это было к тому, чего она действительно хотела — о чем мечтала всю свою жизнь.

— Извинений? — переспросил Ралстон.

Она на мгновение прикрыла глаза, собираясь с духом.

— Да. Извинений. Подобных тем, какие вы учтиво принесли мне сегодня утром. Если бы на моем месте был кто-то другой... твоя оперная певица... женщина из той комнаты... стал бы ты извиняться?

Гейбриел пришел в замешательство.

— Нет... но ведь и ты не из числа этих женщин. Ты заслуживаешь лучшего.

— Лучшего, — разочарованно повторила она. — В том-то все и дело! Вы, как и все остальные, считаете, что для меня лучше стоять на пьедестале чопорности и пристойности. И возможно, это было бы прекрасно, если бы после десятка лет, проведенных там, я не оказалась списанной в архив. Вероятно, молодые незамужние девушки, такие как ваша и моя сестры, должны стоять на этом пьедестале. Но как быть со мной? — Ее голос дрогнул, и она, опустив глаза, посмотрела на карты, которые держала в руках. — На этой высоте у меня никогда не будет шанса узнать настоящую жизнь. Там, наверху, только пыль и ненужные извинения. Такая же клетка, как и у той женщины, — указала она рукой в направлении комнаты, где находилась куртизанка, — только позолота, может, чуть потолще.

Он внимательно смотрел на нее, ни разу не шелохнувшись за все время ее монолога. Удивленная молчанием Ралстона, Калли подняла глаза, посмотрела на него и... ничего не увидела: лицо маркиза было совершенно непроницаемым. О чем же он думает?

— Бери карты.

Она взяла, и следующий кон они сыграли в полном молчании, но было ясно, что теперь это уже не безобидное «двадцать одно».

По тому, как расслабилось его лицо, Калли поняла, что сейчас проиграет, и от этой мысли сердце сильно заколотилось у нее в груди.

Ралстон действительно выиграл. Не говоря ни слова, он бросил свои карты в центр стола, встал, подошел к уставленному разнокалиберными бутылками буфету и наполнил два бокала скотчем. Вернувшись к столу, он протянул один ей.

Калли взяла бокал и сделала крошечный глоток янтарной жидкости, мимоходом удивившись, что не поперхнулась и не закашлялась, как это было в таверне. Напиток приятным теплом разлился по ее телу и снял напряжение, с которым Калли ждала требований Гейбриела в качестве платы.

Ралстон тем временем прошел к мягкому креслу, стоявшему у камина, и удобно устроился в нем. Калли наблюдала за ним, гадая, о чем же думает этот красивый мужчина. Может быть, размышляет, как побыстрее отправить ее домой? Она наговорила достаточно, чтобы поставить в неловкое положение не только себя, но и его. Может, теперь ей следует извиниться?

— Иди сюда.

Его голос рассек повисшее в комнате тягостное молчание.

— Зачем?

— Я так хочу.

Час назад она бы рассмеялась в ответ на такой повелительный тон, но в этот момент по какой-то необъяснимой причине, словно загипнотизированная, подчинилась его приказу. Она встала и подошла к нему, робко остановившись в нескольких дюймах. Она стояла, прислушиваясь к пульсирующей в висках крови и дыша так тяжело, что ее дыхание, казалось, заполняло комнату.

Ожидание было мучительным.

А потом он обернулся к ней и, сверкнув своими голубыми глазами, повелительно произнес:

— Сядь.

Это было вовсе не то, чего она ожидала. На негнущихся ногах Калли направилась к другому креслу, но он остановил ее, добавив:

— Нет, императрица. Сюда.

Она повернулась к нему, в ее глазах плескалось замешательство.

Он хочет, чтобы она села к нему на колени? Калли отрицательно покачала головой:

— Я не могу.

— Ты хотела примерить на себя эту роль, милая, — произнес он мягким, уговаривающим тоном. — Так иди же. Сядь со мной.

Глава 18

Их взгляды столкнулись, как два клинка. Калли затаила дыхание, увидев в глазах Гейбриела едва сдерживаемую страсть. Она почувствовала, как вздымается его грудь, и затем он произнес:

— Освободить тебя, прелесть моя?

Эти слова повергли Калли в шок. Она тут же припомнила их предыдущий разговор и прочитала скрытый в его словах подтекст. Она уже открыла рот, чтобы выразить свое возмущение, но Ралстон, словно не в силах противиться своему желанию, подался вперед, куснул ее влажную губку, потом отстранился и, несколько перефразировав, повторил свой вопрос:

— Освободить тебя из твоей клетки?

Эти слова, наполненные чувственным обещанием, совсем лишили Калли сил. Этот человек предлагал ей то, что она не только не могла включить в свой список, но и в чем не могла признаться даже самой себе. Разве могла Калли сказать «нет»?

Она кивнула.

Именно это нужно было Гейбриелу.

Он медленно начал разворачивать льняное полотно, ласково отстранив ее руку, когда Калли вознамерилась ему помочь.

— Нет, — произнес он тоном, в котором слышалось чувство собственника. — Ты мой подарок, и я сам открою тебя.