Девять миров свободы 7

Потом ученые стали задумываться и поняли, что какая-то непознанность либо несоответствие нормам общества – не причина, по которой им не давали те или иные занятия или практики, которыми они должны были заниматься. Это не какой-то кружок фантастики. Это не увеселительное мероприятие. Все происходящее тем или иным способом очень глобально влияло на весь социальный, духовный мир и вообще на мир людей.

Они заметили, что эти непонятные, краеугольные, стремные, страшные – и какие-то еще – моменты всегда были частью какого-то более глобального процесса, следовавшего за ними. Это все являлось движением каких-то надсоциальных слоев, очень сильно меняющих мир. Если начиналось подобное явление, за ним следовал каскад событий, приводящий к какому-то большому изменению на уровне квартала или района, города, иногда даже страны в целом.

То есть это опять же уходит в то, что есть физическое явление, которое растет из астрального мира и в него уходит, и имеет там расширенный характер. И получается, это астральное явление так же разворачивается там, воздействует через физику на будущие процессы, начинающие происходить и разворачивающиеся в определенном месте.

Ученые замечали, что если бюро бралось за этот процесс, как-то контролировало и что-то делало, то обычно все это видоизменялось. То есть процесс был, возможно, направляемый или не такой деструктивный. По факту они занимались не сбором информации, ни фантастическими уловками, а именно сохранением ровного социального бытия, происходящего вокруг них. Они стабилизировали и воздействовали на него тем или иным способом, чтобы он гармонизировал ситуацию или как-то приводил ее в какое-то русло. В связи с этим они видели уже позитивные результаты своей работы.

Тем не менее из-за сложности устройства мира, из-за его великого колоссального строения, озвученные цели гармонизации определенных явлений иногда были шокирующими для групп, которые в этом участвовали. Потому что, если нужно было пойти в одно из жестких тяжелых измерений, в эти моменты ученые чувствовали всю глубину мира (об этом писал Марвин в предыдущих дневниках, когда они переходили через далекие карманы с целью попасть, может, в минус восьмидесятые миры).

Они чувствовали, насколько он огромен, и понимали, что им всем придется, возможно, потерять часть себя или утратить себя для озвученной цели. Потому как эта цель являлась очень широкой, колоссальной, требовала сосредоточения на себе серьезных ресурсов. И им иногда она казалась невозможной. Что удивительно – ученые тоже начинали приносить какие-то идеи по исследованию, по гармонизации некоторых моментов, по изменению. И старшие группы, работающие в бюро в тот момент, все это подхватывали, транслировали на всю страну и все бюро. И ученые очень часто получали позитивные ответы, позитивный результат.

Несмотря на то, что сложно даже просто посмотреть со стороны на жизнь одного человека (не говоря уже о семье) и все правильно осознать, а обычному человеку, скорее всего, это будет не дано вовсе, ученым иногда приходилось осознавать жизнь целых домов. Даже целых кварталов. Потому что жизнь одного человека – одно, жизнь семьи – другое, жизнь квартиры – третье, а жизнь всех квартир какого-то дома, всех людей – это четвертое. И все это является отдельным событием, носит архетип объединенности, представляющий из себя иногда энергетическое тело.

То есть когда ученые думают о доме с жильцами целостно (что там жильцы, дом) – у них возникает определенное чувство общности и их единства. И совершенно другой эффект оказывает, если просто думать о каждом человеке отдельно. Получается объекты при объединении их в социальные группы начинали лучить совершенно по-другому, излучали некий фон. И поэтому ученые иногда восхищались созданными человечеством городами – в этом плане они являются очень серьезными лучащими объектами, сильно излучающими определенный фон.

Этот фон зачастую прекрасен, потому что в городе происходит много чего интересного и сильного. И насколько ученым удавалось судить, позитивного было больше, чем негатива, потому эти города звучали практически как симфонии или песни. Это помогало им верить во что-то хорошее, думать иногда, что небольшая доля участия их групп была в формировании действительно нового, позитивного мира.