Девять месяцев

Внутри едкий сизый дым ударил мне в глаза и заполнил горло, я зажмурилась. Чарли бросился внутрь. Сквозь клубы я заметила несколько языков пламени. Мне показалось, что они вырываются из духовки. Я вытянула руки вперед, нащупывал огнетушитель на стене, но Чарли меня опередил и направил струю белой пены в сторону духовки; через секунду пламя погасло.

Я распахнула все окна и кинулась искать Алекса.

Он как раз выходил из кладовки.

— Что случилось? — спросил он.

— Это я у тебя хочу спросить!

Алекс тревожно взглянул в сторону кухни.

— Я не знаю, — пропищал он, — я ничего не делал. Я вымыл полы, вынул сырный пирог, когда сработал таймер, потом пошел наводить порядок в кладовке. Когда я был там, зазвонил телефон, так что я даже не заходил на кухню, правда!

Слезы навернулись ему на глаза и потекли по щекам, и мой гнев улетучился.

— Успокойся, Алекс, я уверена, что ты ни в чем не виноват, — сказала я ласково.

— По-моему я знаю, что случилось, — сказал Чарли, показываясь из кухни.

Дыма уже почти не было, но в кухне стоял резкий запах гари. Оглядевшись, я увидела, что почти ничего не пострадало. Пожар начался в духовке и, к счастью, не вышел за ее пределы. Дым оставил черный след на стене за плитой и на потолке. На плите лежала горка пены, и белые хлопья сползали по стене.

— Одна из горелок не была выключена, — объяснил Чарли, закашлявшись. — Я думаю, что ты вытащила что-то из духовки и поставила на плиту, не заметив, что она включена. Взяв прихватку, он вытащил из пены обгорелую кастрюлю. — Улика номер один, ой, горячо! — Он вскрикнул и бросил кастрюлю в раковину. — И улика номер два, — добавил он, выловил из духовки остатки полотенца и выбросил их в мусорное вёдро.

Алекс стоял в дверях, в полном ужасе.

— Все в порядке, Алекс, пожалуйста, не переживай. Я уверена, что сама не выключила плиту, когда сняла суп. Это не проблема. Мы быстро все уберем, — я улыбнулась, стараясь убедить его, что все хорошо.

Не слишком успокоенный, он улыбнулся в ответ:

— Хотите, я помогу вам с уборкой?

— Нет, не надо. Иди домой. Ты можешь позвонить завтра и зайти за своей характеристикой, а я как раз допишу ее к тому времени. Не волнуйся, я напишу тебе замечательную характеристику. Ты стал для нас настоящей находкой. Если меня не будет, когда ты зайдешь, я оставлю ее у Шелли, — добавила я, зная, что это его подбодрит.

Я подала ему куртку и проводила до двери. Когда я вернулась, Чарли уже убирал пену.

— Спасибо тебе большое, — сказала я, прислоняясь к дверному косяку, — но я сама бы быстро с этим справилась.

— Брось, это нетрудно, — заверил он меня и улыбнулся.

Я взяла вторую тряпку и стала помогать ему.

— Думаю, тут не мешает подкрасить, — сказал он, показывая на стену за плитой. От огня часть ее облезла и покрылась пузырями.

Я понимала, что это небольшой ущерб, но он мог бы быть куда больше… У меня затряслись руки, и крупная слеза упала на фартук.

— Ну, не расстраивайся, — сказал Чарли, обнимая меня за плечи. — Через час я все уберу так, что не останется и следа. Без проблем. Том не единственный мужчина, который умеет держать кисть в руке.

— Прости, я чувствую себя такой дурой, — всхлипнула я.

— Я помню, когда у меня сломалась одна из моих колонок, мне казалось, я разрыдаюсь. Они были моей гордостью, моей радостью, так же как кафе для тебя. Я полностью понимаю тебя — но с небольшим вливанием кофеина я смог бы работать в два раза быстрее.

Через час кухня была чище, чем когда-нибудь на своем веку. Все еще чувствовался запах гари, но Чарли убедил меня, что через день-другой все выветрится. Оставалось только подкрасить часть стены.

Мы устроились за столиком у окна с чаем и печеньем.

— Ты выглядишь такой усталой, — сказал Чарли, разглядывая меня. — Мне кажется, что это отнимает у тебя все силы.

— Что — это?

— Знаешь, Холли, — усмехнулся он, кивая на мой живот, — я ведь не слепой, я вижу, что ты беременна.

Я застыла с открытым ртом. Я была так увлечена всем происходящим, что совершенно забыла прятать живот, но в любом случае было трудно не заметить его на таком сроке.

— Том знает? Ведь это от Тома?

Я обреченно кивнула.

— Он не знает, и я не хочу пока говорить ему, — сказала я с предупреждающей ноткой в голосе.

— Между вами что-то произошло?

— Да нет, дело не в этом. Мне очень нравится Том, может, даже слишком. Все так сложно, — вздохнула я, не желая углубляться в детали.

— Из него получится замечательный папочка, — улыбнулся Чарли, наливая нам еще чая.

— Ты шутишь?

— Нисколько, он умеет обращаться с детьми. Он веселый, любит игрушки, до сих пор собирает «Лего», и у него есть радиоуправляемая машина…

Я усмехнулась:

— Вот в этом-то и дело, он еще сам не вырос. А ответственность? Ему нужно будет от многого отказаться. Без обид, но скажи, ведь мысль об отцовстве пугает тебя до смерти?

— Наоборот, если ребенок от хорошей женщины, это лучшее, о чем можно мечтать в жизни, — сказал Чарли серьезно, кладя десятую ложку сахара в чай.

Я рассмеялась:

— И это говоришь ты? Ты никогда не сможешь отказаться от своей жизни, полной вечеринок, ради вонючих подгузников и бессонных ночей.